Дуля с маком
Шрифт:
Войдя в здание дирекции, Инна посредством тех самых денежных купюр без труда нашла взаимопонимание с дежурной администраторшей. И та без разговоров согласилась поселить Инну, хоть в основном здании с номерами-люкс, хоть в отдельном домике. На личный выбор девушки. Инна прикинула, что сейчас ей, пожалуй, будет веселей находиться среди людей, пусть и за стенкой, и согласилась на номер-люкс.
– Вот и чудненько! – пропела администраторша.
Жизнь на свежем воздухе благотворно сказалась на этой даме. Лет ей было за тридцать. Вся она была словно сдобная булочка. Румяные щеки, пышные волосы, пышная грудь и
– Я вам дам номер с видом на залив, – сказала администраторша. – Хотите? Или есть с видом на лес.
Насчет природы Инне было все равно. Поэтому она согласилась на номер с видом на лес. После этого она направилась к своей машине, куда администраторша прислала шустрого мальчика-носильщика. Инна с радостью передала ему заботу о своем багаже и налегке отправилась обследовать свой номер. Он ее не разочаровал. В нем было две комнаты – гостиная и спальня. В спальне стояла огромная двуспальная кровать, при виде которой Инна едва не застонала, представив на этой кровати ее и Бритого. Но тут же прогнала прочь мысль о муже.
– Отныне я буду с каждым днем думать о нем все меньше и меньше, – твердо сказала самой себе Инна.
Получив свой багаж и избавившись от носильщика, Инна плюхнулась на диван, стоящий в гостиной, зарылась лицом в подушки и горько зарыдала. Прорыдав около часа, Инна поняла, что пора успокоиться. В сущности, с ней ничего ужасного не случилось. Вся она была на месте. Исчез только Бритый.
– Свято место пусто не бывает, – напомнила самой себе Инна.
И, отправившись в ванную комнату, отделанную роскошным испанским кафелем, Инна сполоснула лицо холодной водой, потом сделала себе успокаивающую кожу косметическую маску, посмотрела на свое отражение в зеркале и поняла, что жизнь продолжается. Из зеркала на Инну смотрела красивая девушка с большими голубыми глазами, прямым аккуратным носиком и стильной стрижкой на светлых волосах.
Инна быстро припудрила все еще слегка красную от слез кожу возле носа, веки, потом нанесла поверх пудры румяна и тени, накрасила ресницы так, что они стали длинней и гуще, а потом нанесла кисточкой влажную помаду на свой хорошенький ротик. И, очень довольная, кивнула своему повеселевшему отражению в зеркале.
– Ничего еще не потеряно, – сообщила ему Инна. – Все мое осталось при мне. Плевать на Бритого. Если он такая скотина, что не ценит меня, то в этом мире найдется тьма-тьмущая других мужчин, которые сумеют меня оценить по достоинству.
И перед мысленным Инниным взором промелькнула череда влюбленных поклонников, с которыми она могла отныне делать, что ей вздумается. И никто не будет звонить ей на сотовый, настойчиво интересуясь, где она, черт подери, пропадает. И чем он, Бритый, ее не устраивает, что она изменяет ему с любовником. Звонить в то время, как Инна сидит в кафе с подругой и даже спиртного в рот не берет, потому что за рулем.
В общем, Инна постаралась вспомнить, чем же ее не устраивала ее холостяцкая жизнь, но не смогла. Тогда она попыталась вспомнить, почему же она все-таки вышла замуж за Бритого. И тоже не смогла. Никакой веской причины, кроме сильной любви и жгучего желания всегда и всюду быть рядом с Бритым, у нее тогда не было.
– Очень странно, – пробормотала Инна. – Где была моя голова, когда я позволила этому типу охмурить меня? Но теперь с этим покончено.
И Инна отправилась вниз в ресторан, чтобы утешиться. Инна натянула на себя свое самое любимое платье. Красное шелковое с открытой спиной и без рукавов. К тому же платье все было отделано мелкими пестрыми перышками какой-то птички. Выходя из своего номера, Инна остановилась, натягивая длинные красные перчатки, которые полагались к платью. И неожиданно услышала из соседнего номера странные звуки.
Определенно там кто-то плакал. Инна потрясла головой, но рыдания не исчезли. Инна еще немного послушала и поняла, что плачет женщина. Минуту спустя плач прекратился. Инна облегченно вздохнула, но в тот же миг за стеной зазвучал мужской голос. И Инна снова насторожилась, потому что мужчина очень грубо орал на кого-то. Скорей всего на ту женщину, которая плакала до этого.
– Ох, кобели проклятые! – вздохнула Инна. – Все зло от вас!
Слов, которые орал мужчина за стеной, ей было не разобрать. Поэтому относительно причины его дурного настроения она ничего предположить не могла. Но почему-то была целиком на стороне плачущей женщины, а вовсе не орущего на эту бедняжку мужлана. Инна нахмурилась, быстро сбегала в ванную за чистым стаканом и приложила его к стенке.
Теперь слышно стало немного лучше. И Инне даже удалось разобрать несколько слов, которые произнес мужчина. На самом деле это было одно слово. Остальных Инне было не разобрать, ругался мужчина азартно, но очень уж неразборчиво при этом.
– Трибунал! Трибунал!
Это было единственное слово, которое разобрала и запомнила Инна. И то только благодаря тому, что мужчина повторял его чаще других, выделяя его особым надрывом в голосе.
– Военный, что ли? – пробормотала про себя Инна. – Но чего он на бабу-то орет?
Кроме того, вскоре в номере что-то упало, а затем снова раздался женский плач, перемежающийся ругательствами мужчины и звуками падающей мебели и звоном бьющегося стекла. Женщина уже не просто рыдала, а визжала от страха.
– Не знаю, – прошептала Инна, – что он имеет в виду и что они там вытворяют, но мне эти скандалы за стенкой не нужны. У меня нервы и так ни к черту. А все из-за мужиков!
И Инна решительно вышла из своего номера, направившись к соседской двери с твердым намерением выместить на соседе все те претензии, которые у нее накопились по отношению к худшей половине человечества. Подойдя к двери, Инна постучала несколько раз. Голоса неожиданно утихли, женского плача тоже больше слышно не было, но дверь Инне никто не открыл. Инна пожала плечами, напомнила себе, что не очень-то с ее стороны вежливо совать нос не в свое дело, и пошла прочь по коридору.
Спустившись вниз, она остановилась возле портье и спросила, кто поселился в сто пятнадцатом номере. Самой Инне достался сто четырнадцатый номер, а сто пятнадцатый был занят плачущей женщиной и орущим мужчиной. Узнав о причине Инниного любопытства, портье как-то подозрительно смутился и покраснел.
– Что такое? – удивилась Инна.
– Тот номер никем не занят, – пробормотал портье.
– Как не занят? – еще больше удивилась Инна. – Я же не глухая. Я слышала в соседнем номере голоса и плач.