Думаешь бьётся?
Шрифт:
За завтраком Лидия Константиновна просит у меня прощение за свою несдержанность, на что я удивленно глаза округляю, выходит, словно хмурюсь.
— Не знаю, что на меня нашло вчера. У Вас и своих полно проблем, а ещё я со своими переживаниями. Столько раз уже было такое, а сердце мое не на месте каждый раз как в первый. Со страшными людьми работа ваша связана.
За себя я бы так не сказала. В большинстве своем нет. Бывают озлобленные, бывают взволнованные, со срывом, но отмороженные не так уж и часто. Всегда есть первопричина.
— Не извиняйтесь.
— Вы замужем? — смотрит на мои кисти рук.
— Нет. И не была, — стандартная фраза, после которой вопросов становится меньше.
— Когда любишь свою работу и её много, так и бывает. Всегда время не подходящее. Зато потом…, - задумывается, — Как вспомню. Косте было три, когда я из декрета на работу вышла. Так жалко его на бабушек оставлять было. У Вас ещё всё впереди.
Покачиваю слегка головой, мол, да — да. Остается только губу закусить для полной картины — «Инфантильная дура».
Глава 48
Если бы не знала причину, подумала бы, что забыла утром юбку надеть. Прямо таки с новой стороны для коллег открылась, взгляды косые бросают. Хожу значит в своих юбках — помелушках, а на деле оказывается ого — го, сиськи что — ли есть под оверсайзом?
Захожу на нашу рабочую кухню, помещение большое, светлое. Естественного освещения явная нехватка, его заменяют огромные потолочные лампы. Такое чувство, что половина коллектива собралась. Мой Толя стоит в стороне, рядом с единственным окном, пьет кофе из кружки бездонной. Созерцает. Он не самый общительный парень, при этом любит наблюдать за коллегами в непринужденной обстановке. Вообще этот процесс очень информативный.
Разом громко со всеми здороваюсь и иду к любимчику своему. Глаза у него блестят так, что сразу понятно, сейчас что — то будет. Давай, милый, жги. Все смотрят, всем интересно, даже притихли слегка.
Толя снисходительно ко мне наклоняется, хотя я и так бы достала, мы с ним здороваемся привычным чмоком в щеку. Сегодня выходит звонко. Засранец.
— Угадай, что у меня для тебя есть, — произносит интригующе, быстро подняв и опустив брови.
Отстраняюсь. Одна его рука спрятана за спиной, черти в глазах его родео устроили.
Кончиками пальцев изображаю беззвучные хлопки. Та — да — да — дам.
— Держи, обезьянка моя, — подмигивает мне и протягивает здоровенный, просто гигантский банан.
Плечи дергаются, давлю истерический смешок.
— Мой завтрак любимый! — с энтузиазмом подхватываю, забираю презент, — Ты всегда чувствуешь, что мне необходимо, — начинаю чистить. Я стою спиной к собравшимся, но уши дико горят. Девчонки ждут, что я в один… прием справлюсь? — Чудесная профилактика появления носогубных складок, опадания овала лица и гравитационного птоза. Всем всегда советую, — добавляю чуть громче. — Лучший тренажер для мышц челюстно — лицевого отдела.
— И на кожу полезло, — Толя абсолютно серьезен. — Масочки делать.
— И внутрь, — откусываю большой кусок и не слишком хорошо разжевав глотаю. — Чистый белок, — после этой фразы слышу, как за спиной у кого — то на пол падает ложка. Дошла ассоциация.
Толяш тут же лицом в кружку ныряет свою, глаза прикрывая, в них уже слезы от смеха сдавливаемого виднеются. Так и стоим с ним, смотрим друг на друга. Боже, что бы я без него делала?
Также легко и рабочий день у нас проходит, шутим, отвлеченно общаемся. До тех пор, пока к нам в лабораторию заместитель руководителя не приходит, молодой перспективны и, что важно, с головой дружащий. Самый новый член в коллективе — Максим.
— Ребята, привет.
Оборачиваемся с Толей синхронно. Здороваемся так же.
— Пахнет у вас чем — то приятным, — принюхивается, по сторонам смотрит. — Алён, ты как? Как самочувствие? — его воспитание и природная скромность не дают в лоб спросить.
Толя уже сообщил, дословно «Змеюки ещё вчера рассылку информационную произвели». Неприятно, но пережить можно.
— Ты с какой целью интересуешься?
После моего вопроса Макс теряется, словно мог обидеть.
— Я хотел сказать, что всё хорошо. Ты большая молодец, что не обращаешь внимания на провокации.
— Спасибо, — говорю спокойно, стягивая перчатки. — Что ты нам принес? — в руках его замечаю две тонкие папки.
— Подарки вам, — прижимает их плотнее к себе. — Передали нам соседи с района. На выбор, подросток суицид и отравление изотопами радия. Радиационный фон превышен, поэтому в карцере вскрытие проводить и в костюме биохимзащиты, — скафандры используем редко, работать в них неудобно и душно, зато очень надежные, каждая порция воздуха проходит несколько уровней защиты.
— Да ну ладно! — Толя на меня пораженно смотрит. — Давай подростка возьмешь? Алён, опасно.
Я его уже не слушаю. Беру телефон в руки и быстро набираю Косте сообщение, без раздумий, хотя и не хотела первой писать.
«Вечером не смогу заехать. И завтра утром тоже. Сделаешь сам? Если надо будет, завтра вечером постараюсь».
Если результаты анализов и исследований в норме будут. Не могу себе позволить с Петей увидеться сразу после контакта опасного, но и не попрощаться с мальчиком тоже не могу.
Поднимаю голову, Толя нервно выдергивает свою папку из рук.
— Аленка, ну как так — то? Только ведь поговорили. Это что за сила мысли такая?
— Вы о чём? — Максим смотрит на нас поочередно, не понимает, чем Толя возмущен.
— Мы с этой ведьмой только что говорили. Василич сказала, что начнет в сторону докторской двигаться, как только радиоактивный объект попадётся, — поясняет. — Ты знала? Сама мужика отравила? — снова ко мне обращается.
— Естественно, двести двадцать шестым изотопом. По классике. В зубную пасту добавляла.
Толя цокает.
— Ну чего ты, зря по — твоему поперву им лечились? От морщин до бесплодия. С любым недугом справлялся, — беззаботно плечом его задеваю, мол, давай — улыбнись.