Дуновение смерти
Шрифт:
Джинни, блестя черными глазами, перегнулась через перила:
— Эй, па, не забудь, завтра мы идем в зоопарк!
— Не смей говорить отцу «эй», — сказала Дорис. — Еще посмотрим, как ты будешь вести себя сегодня. Попробуй что-нибудь выкинуть и никуда не пойдешь.
— Вот еще! Ничего я не выкину. Мы пойдем, правда, папочка?
И Брейду ничего не оставалось, как согласиться.
— Если не будет дождя, — добавил он.
— А на самом-то деле, Дорис, я не уверен, что смогу пойти, —
— Что? — переспросила Дорис из кухни, откуда раздавался чавкающий плеск посудомоечной машины.
Она вышла в гостиную.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что не знаю, смогу ли завтра пойти в зоопарк.
— Почему?
— Ко мне придет Кэп Энсон.
Дорис нахмурилась и сняла передник.
— Как же так получилось?
— Очень просто. Он сказал, что зайдет, и я не смог сказать ему «нет».
— Почему, интересно? Это не так уж трудно выговорить.
— А я не смог. Это ведь Кэп Энсон. Ты сама знаешь, какой он.
— Знаю. Но не разделяю твоих симпатий. Книга его, а не твоя. Почему ты должен потеть над ней?
— Потому что, когда он ее закончит, это будет хорошая книга, очень важная. И я даже немного горжусь, что могу помочь.
— Ну хорошо, но ведь он может прийти в другое время.
— Я уже дважды его подводил, Дорис.
— Дважды?
— Сначала вчера вечером. Мы договорились встретиться в пять, — ты ведь знаешь, что он не терпит никакой неточности. А я не пришел.
Дорис пожала плечами и принялась рассматривать программу телепередач.
— Вряд ли это была для него трагедия! Он оставил бумаги Вирджинии.
— Я знаю, но он был страшно разочарован и, конечно, уязвлен. Необязательность он расценивает как личное оскорбление.
— По моему, он выглядел вполне нормально. — На Дорис слова Брейда не произвели впечатления. — Я видела через дверь, как он отдавал Джинни конверт, он вовсе не казался расстроенным.
— Все равно, он был разочарован, заметно это было или нет. И сегодня он пришел ко мне в кабинет ровно в десять, прямо после лекции, а я все еще не прочел его рукопись. Вот тут он уж был совсем раздосадован!
— А тебе не кажется, что довольно странно с его стороны ожидать, будто жизнь пойдет своим чередом, как ни в чем не бывало, когда твой аспирант только что погиб по нелепой случайности? — Она сделала легкое ударение на последних словах.
— Конечно, это странно. Но он старик, и для него вся жизнь в химии. То, что случилось с Ральфом, его нисколько не трогает, поэтому, когда он заявил мне, что утром зайдет ко мне домой, я не смог отказаться.
— И все же тебе придется пойти с Вирджинией. Она ждала этого всю неделю. И не вздумай сказать, что с ней могу пойти я. У меня гора стирки, я и так уже давно ее откладываю.
—
Дорис ничего не ответила. Она включила телевизор и, взяв вязанье, устремила хмурый взгляд на экран. Но спицы не двигались. Брейд был уверен, что она и экрана не видит.
Наконец, по-видимому, сердясь на себя, что не может оставить эту тему, она спросила:
— Есть что-нибудь новое про Ральфа?
Брейд поднял глаза от рукописи Кэпа Энсона. (Он спустился бы вниз к себе в кабинет, если бы, честно говоря, не нуждался так сильно в обществе, пусть даже недовольной Дорис.)
— Сегодня ко мне приходил полицейский, — ответил он.
Она быстро взглянула на него, красивые глаза ее широко раскрылись:
— Что?
— Он просто принес мне ключ от лаборатории. Ключ Ральфа. Но меня встревожило, как он все осматривал.
— Он что-нибудь сказал?
— Если ты имеешь в виду, сказал ли он что-нибудь про убийство, то нет.
— Вот видишь! Не пора ли и тебе забыть об этом?
— Даже если это действительно убийство?
— Но ведь все уже кончено. Умер довольно неприятный молодой человек. Его не вернешь.
— Ничего не кончено. Есть девушка, которая, по-видимому, любила его и собиралась выйти за него замуж. Осталась мать, которая, как я понимаю, пережила за свою жизнь не одну трагедию и которой пришлось приложить немало сил, чтобы он получил образование. Так что ничего не кончено.
— Им не будет лучше, если у тебя начнутся неприятности.
— Они уже начались. Я весь день только и думаю, как бы из них выкарабкаться.
— Никто не подозревает, что это убийство, кроме тебя.
— Но долго ли так будет? Одна особа сегодня уже выражала недоумение, как это Ральф ухитрился перепутать цианид с ацетатом. Сейчас она убита горем, но постепенно успокоится и задумается об этом всерьез. Могут задуматься и другие наши химики. Кто-нибудь наверняка обратится в полицию. Ты хочешь, чтобы над нами висел дамоклов меч?
— Кто это — «она»? О ком ты говоришь?
— О Роберте Гудхью. Она собиралась за Ральфа замуж.
Дорис сейчас же отозвалась, инстинктивно хватаясь за малейшую возможность:
— Может быть, это она и убила. Может, он ее бросил.
— Я как раз думаю об этом, — ответил Брейд. — Я уже много передумал. — Он опустил на стол страницу рукописи, которую держал в руке. — Дорис! Послушай меня!
— Да? — ответила она.
— Давай обсудим все это вместе. Ну неужели я должен терзаться один? А вдруг ты заметишь что-нибудь такое, чего не вижу я? Ради бога, может быть, ты найдешь какой-нибудь выход.