Дуракам всегда везет!

Серова Марина Сергеевна

Светка схватилась за голову. Она считала себя виноватой в том, что Людочка познакомилась с Леней. Хотя при чем тут Светка, если у Людочки судьба такая. Полностью соответствующая ее характеру.

Зато у Светки появилась новая забота.

Людочку нужно было спасать теперь уже от Лени. Людочка ходила в синяках, не снимала темные очки, чтобы не позориться перед знакомыми, все реже выходила из дома, боясь Лениных угроз и зуботычин. Близнецы уже во всем разобрались и пообещали дяде Лене, что, когда они вырастут, они его победят и убьют. Вполне серьезно сказали.

Только через год Светке

удалось отбить Людочку у Лени. На это ушли не сутки, а недели, месяцы вразумляющих бесед, поддерживающих живой дух в угасающей, запуганной Людочке, расплачивающейся за все «грехи» Лениной мамы. Светке удалось вытащить наружу уже было сформировавшийся у Людочки бессознательный психологический комплекс. Людочка сумела увидеть себя другими глазами. Но этого оказалось мало. Энергия жизни у нее отсутствовала. Леня выкачивал ее из Людочки, как мощным насосом, и со злорадством наблюдал, как она все меньше и меньше становится похожей на женщину. И бил ее одновременно и за то, что она такая же женщина, как и его мать, и за то, что женского в ней осталось мало. Зато больше стало бабьего. А Леня был утонченной натурой – бабье в женщине его не устраивало.

Светку осенила гениальная идея. Она голову сломала, думая о том, кто такой Леня и как от него избавиться, и нашла-таки его слабое место. Леня, несмотря на свой более чем воинственный вид, на то, что задирал всякого, кто проходил мимо не той походкой, как ему хотелось бы, на то, что дня не проходило, чтобы он с кем-нибудь не подрался и не получил по первое число, был очень трусливым человеком. Постоянно задираясь, он пытался преодолеть свой страх и заодно прощупать, что за человек перед ним. И если чувствовал, что перед ним кто-то слабее его психологически, – издевался над ним с полным удовольствием. На всю катушку.

Светка хорошо поняла, где гнездится Ленин страх, страх шакала-одиночки. Прежде всего это был страх перед системой, перед социальными структурами. А дальше уже было дело техники. Светка разыскала своего одноклассника, старшего лейтенанта милиции, работавшего в райотделе, познакомила его с Людочкой, предварительно накрутив той мозги, и результат не замедлил сказаться.

Лейтенант при первой же стычке с Леней, произошедшей, конечно же, из-за Людочки, вернее, из-за полученных ею накануне от Лени синяков, пообещал Лене выслать его из города и даже пальцем его не тронул. Но это-то и было для Лени самое страшное. Когда его били, он терпел. А тут терпеть было нечего. Тут было только страшно.

И Леня исчез из Людочкиной жизни. И она начала складываться так, как в конце концов и сложилась, – уже без его участия. Но встречая его иногда на улице, Людочка тотчас переходила на другую сторону или даже пряталась в подъезд, хотя потом ей было и стыдно за свой страх. Но несмотря на все доводы разума, бессознательно она продолжала его панически бояться.

Конечно, мое сообщение, что Леня сидит у нее над головой, на чердаке, повергло ее в ужас.

– Он меня убьет! – говорила она с одной ей понятной убежденностью в правоте этого утверждения.

Мы со Светкой были несколько ошарашены таким поворотом событий, а точнее, таким Людочкиным утверждением. На наши расспросы, были ли у нее какие-то контакты с ним в последнее

время, она наконец призналась, что как-то, с месяц назад, он пришел к ней сюда, она, поддавшись непонятному ей самой чувству, открыла ему дверь и провела с ним ночь. Леня ее не бил, был нежен и внимателен, хотя утром, когда она выставляла его из квартиры, начал обвинять ее в том, что она выгоняет его на улицу, как бездомную собаку. Людочке было потом страшно и противно от того, что она сделала. И она совсем не понимала, зачем это ей нужно было.

А теперь она сидела, бессмысленно смотрела в одну точку и твердила одно и то же:

– Он меня убьет.

– Да хватит молоть чепуху, – разозлилась я. – Леня твой боится тебя, как боится всех, кто хоть чуточку сильнее его. А ты сильнее. Ты – сильная! Ты не опустилась так, как он. И никогда не опустишься. Потому что ты жизнь любишь, а он – боится.

Моя столь убедительная экспрессия Людочку немного успокоила. Светка смотрела на меня с благодарностью и признательностью.

«Тьфу, дура чувствительная, – обругала я сама себя. – За каким чертом мне все это нужно?»

– Вот что, – заявила я им обеим, – довольно дешевых мелодрам. Пора и делом заняться. Я больше суток в этой городской жаре не выдержу. Поэтому хорошо бы сегодня все это и закончить.

Теперь и Светка, и Людочка смотрели на меня с большим недоверием.

– Хорошо бы, – сказала Людочка.

– Давайте-ка переберем всех возможных подозреваемых. Хотя я лично сомневаюсь, что в этой истории вообще есть какой-либо преступный умысел. И все же. Я могу сомневаться, но не могу ошибаться. Не имею права. Потому что речь идет о твоей жизни. – Я ткнула пальцем в Людочку. – Вот ты в первую очередь и думай, у кого может быть мотив, достаточный для того, чтобы тебя убить? Например, свести с тобой какие-то счеты.

Людочка задумалась, выпятив подбородок и трогая языком верхнюю губу. Потом неуверенно на меня посмотрела. Эдакая невинная овечка.

– У Лени? – сказала она. Я вздохнула.

– Хорошо, записываю, первый подозреваемый – Леня. Давайте перечислим всех, а потом уже будем думать над каждым в отдельности.

Людочка опять приняла ту же задумчивую позу размышляющей невинности.

Пока Людочка думала, Светка откровенно скучала, а я рассуждала о некоторых принципах своей работы, о ее, так сказать, аксиомах. Тех, о которых неплохо бы помнить мне в такой ситуации, как определение состава подозреваемых. Неплохо бы, конечно, познакомить с ними и Людочку, но это уже из области фантастики, по-моему. Пусть лучше пользуется своими мозгами.

Мне же нельзя забывать, что принцип презумпции невиновности хорош только для суда. Начиная расследование, я всегда придерживаюсь другого принципа – я подозреваю всех, кто хоть каким-то образом входил в контакт с фигурантами совершенного преступления. Если хотите, это мой личный принцип – принцип презумпции виновности. Пока я не докажу сама себе, что какой-то человек не причастен к преступлению, я не вычеркиваю его из своего списка подозреваемых. Впрочем, точно так же работают и работали все знаменитые сыщики во всем мире. Пусть это открытый мною велосипед, но это мой велосипед, и я умею на нем неплохо ездить.