Дураки, дороги и другие особенности национального вождения
Шрифт:
Никто из нас здесь раньше не был, но стоит ли говорить, какое огромное место занимает в жизни каждого русского это слово «Америка»! Какая чудовищная мешанина царит в душах и головах «продуктов застоя», когда сталкиваются в них два девятых вала информации из прошлого и настоящего: империя зла и земля обетованная!
Мой товарищ где-то в середине Америки однажды сказал мечтательно: «А я помню час и минуту, когда ступил на американскую землю. Помню даже – какой ногой».
А я вот не помню. Потому что мне на эту землю ступать запретили: уже в порту, в Портленде, перед самым
На судне по радио объявили нечто вроде шмона-тревоги, матросы проверили и переворошили все: грязное постельное белье в судовой прачечной, мусор в подсобке, – оторвали всю прикрученную к стенам и полу мебель в нашей с Сергеем Агапитовым каюте, искали везде: в кают-кампании, коридорах, туалетах, – но безрезультатно.
Кругосветка выгрузилась на берег и уехала в гостиницу – без меня. Вечером капитан меня вызвал и сказал: «Я, конечно, тебя возьму на Кубу, сгрузим там лес и пойдем домой, во Владик. Но и там у тебя без паспорта будут проблемы – поищи сам как следует, может, и найдешь».
Всю ночь я с фонариком бродил по палубе, как приведение, обошел все судно, и как только – в который уже раз! – в мою голову приходила одна и та же мысль, из глаз катились слезы: «Полгода готовиться, столько писем написать и проконтролировать, „Москвич“ подготовить, всю Европу, весь СССР проехать и перед самой Америкой так облажаться!..»
На следующий день на судно поднялся огромный, отутюженный иммиграционный чиновник и сказал:
– В нашем компьютере есть информация посольства США в СССР о том, что вам, мистер Гейко, виза была выдана. Но у вас есть хоть какие-нибудь документы, удостоверяющие вашу личность?
Я показал удостоверение «Комсомольской правды».
– Это не документ, – повертел тот красные корочки, вызывающие дома и страх, и уважение, и трепет.
Я достал обычные советские водительские права, где русский текст дублируется по-французски.
– Это – документ.
Человек-гора сел писать что-то, потом достал из своей сумки «Поляроид», поставил меня к стенке каюты, вспыхнул блиц, и через минуту моя цветная физиономия уже венчала какие-то бумажки.
Рядом стояла живая, некурящая и непьющая, явно посвежевшая Сусу, гражданка Соединенных Штатов, которая знала меня еще по России и удостоверила мою личность.
Чиновник торжественно объявил:
– Под поручительство гражданки Соединенных Штатов вам разрешается ступить на американскую землю и следовать до Сан-Франциско, где в советском консульстве вас ждет новый паспорт, мы с консульством созвонились.
Вне себя от счастья, я вручил чиновнику набор советских юбилейных, запечатанных в целлофан монет:
– Сувенир, фор ю!
Он повертел в руках и с сожалением вернул:
– Ноу, ит из мани.
Через пять минут я был свободен и ступил на американскую землю, не помня от радости ни час, ни минуту, ни ногу. На земле этой не было рядом с русским судном ни пограничников, ни таможни, ни единого полицейского, ни полосатого столба или шлагбаума.
Итак, на территорию Америки меня
Однажды вечером, въезжая на «Москвиче» (!) в Сан-Франциско через Золотые ворота, я заплатил, как и положено, два доллара. Повторяя этот же путь утром, я приготовил два доллара заранее, задолго до турникета, и услышал:
– Ноу!
– Почему?
– В вашей машине больше двух человек, вы помогаете городу решать транспортную проблему – проезжайте бесплатно.
Едем дальше. Автобан забит: час пик, и машины еле плетутся, 40 – 50 км в час. Однако левый ряд пуст – так и тянет крутнуть руль влево, но на асфальте этого левого ряда какая-то надпись, мне переводят: «Только для тех машин, где больше двух человек». Это же для меня, у меня в машине пятеро!
Смело выхожу в левый ряд, утапливаю педаль газа, и «Кадиллаки», «Шевроле» и «Тойоты» нюхают высокооктановый выхлоп моего «Москвича»: до чего же рационально!
Разъезжая и расхаживая по Америке, я вздрагивал от появления инвалидных колясок в самых неожиданных для меня, российского человека, местах: на третьем этаже супермаркета, в театре, автобусе, метро, подземном переходе, конференц-зале на верхотуре небоскреба, на пароходе, в электричке, туалетах. Вы видели инвалидные коляски в нашей стране в подобных местах? Нет, а почему?
Да потому, что они туда заехать не могут! У нас даже на Тверской, в столице, нет ни единого подземного перехода, по которому бы мама могла перевезти малыша в коляске на другую сторону улицы.
Почему, скажем, любой ремонт автострады на Западе напоминает иллюминацию Центрального телеграфа, а где-нибудь на трассе Москва – Волгоград об асфальтовом катке сигнализирует лишь невидимая грязная красная тряпка? Почему тысячи тысяч смертельных ям на дорогах нашей страны вообще никак не обозначены?
А ведь здесь своеобразная «экономика»: будет у нас так тогда, когда жизнь человеческая в нашей стране будет дорого стоить. Тогда и каток с дороги уберут, и ямы заасфальтируют.
Справедливости ради надо сказать, что до момента получения заграничного паспорта в консульстве России в Сан-Франциско меня по всем шоссе и улочкам сопровождал темно-синий «Форд». Как только я паспорт получил, «Форд» исчез. И слава богу, потому что из Сан-Франциско путь наш лежал в Лас-Вегас.
Вообще-то, не в Лас-Вегас, а мимо него: фирма «Имаго» остановку в игорной столице мира для русских не планировала. А зря. Потому что здесь ее операторы и режиссеры сняли самый колоритный сюжет о русских людях. Это мы, русские, взбунтовались и потребовали Лас-Вегаса.
...Я слишком поздно заметил, что итальянцы снимают меня телекамерой. Но когда вдруг увидел в упор ее радужный нахальный глаз, то в мгновение понял: в их фильме о нас появится сенсационный сюжет под названием «Русские в Лас-Вегасе». И поняв это, я решил доказать мировому капитализму, что перестройка нашего сознания не фикция и что нынче мы действительно ничего не боимся.
Я остановился, сунул руки в карманы брюк, вывернул их, пустые, и, широко, по-американски улыбаясь, сказал: