Дураки и умники. Газетный роман
Шрифт:
Покончив с Гавриловым, Кара-Умов принялся за Твердохлеба. Слушая его, Зудин подумал, что был неправ, эта работа стоит денег, пусть не 40 тысяч, но половину того стоит. Он уже прикидывал, какой будет эффект, ведь «Полчаса истины» увидит практически все население области, тем более что есть договоренность с руководителем местного телерадио, которому обещали за это две новые телекамеры, пустить передачу в самое лучшее время, пожертвовав очередной серией идущей вот уже пять лет мыльной оперы «Санта-Мария». Как объяснили Зудину, перед началом передачи будет объявлено, что сериал пойдет сразу по ее завершении, так что люди будут сидеть у телевизоров и смотреть, как миленькие, чтобы не прозевать, в основном, конечно, женщины, но это-то и хорошо — во-первых, женщины и есть самые активные избиратели, а во-вторых, имеют влияние на мужей, те так и голосуют, как скажут им более подкованные в политике жены.
—
После этой тирады он с чувством отхлебнул кофе, открыл лежавшую сбоку на столе папку и извлек какую-то бумажку.
— Мне в руки попал прелюбопытный документ, — сказал Кара-Умов, издали показывая бумажку в глазок телекамеры. — Это программа кандидата в губернаторы Твердохлеба. Но не та, которая опубликована в газетах, а совершенно другая, секретная программа, которую нам предоставил источник, пожелавший остаться неназванным. Я зачитаю вам только несколько пунктов, слушайте внимательно: «Пункт 1. Национализировать все ранее приватизированные предприятия области» — вы представляете, что это значит и чем это вам грозит? «Пункт 2. Виновных в ограблении народа судить с вынесением приговоров вплоть до высшей меры с полной конфискацией имущества» — ну, господа, тут у меня просто нет слов! «Пункт 3. Запретить все демократические партии и организации, а также проведение митингов, шествий и демонстраций, кроме санкционированных лично губернатором» — а это как вам понравится? И вот оно, самое главное: «Пункт 4. Объявить независимость Благополученской области и отделение ее от России вплоть до восстановления социализма в масштабах всей страны». Ну, каково? — он с размаху кинул бумажку на стол, откинулся в кресле и вперил взгляд в Зудина.
Тот под стать Кара-Умову скорбно покачал головой и произнес трагическим голосом:
— Я сделаю все, чтобы не допустить этого безумия!
Передачу живо обсуждали во всех присутственных местах Благополученска и особенно в предвыборных штабах кандидатов, пока новая акция зудинского штаба не заслонила собой скандальное интервью.
До выборов оставалось чуть больше двух недель, когда было объявлено, что в последние выходные октября кандидат в губернаторы Евгений Зудин проводит в городе «Дни избирателя». Приглашения с подробной программой мероприятий, как раньше газета «Боже упаси!», были бесплатно доставлены прямо в почтовые ящики горожан. Прочитав их в кругу семьи, благополученцы с удивлением узнали, что в эти самые «Дни избирателя» много чего будет отпускаться бесплатно. Устоять было невозможно, и в выходные дни народ хлынул в город. Бесплатными в этот день были: проезд во всех видах общественного транспорта, кроме такси; хлебный квас из бочек на колесах, расставленных в самых людных местах города; мороженое и жвачка для детей в возрасте до пяти лет (тут в первые часы возникло много недоразумений, после чего по городской радиосети было объявлено, чтобы родители детей 1991–1996 годов рождения, выходя в город, имели при себе детские метрики); а также — посещение дневных сеансов в кинотеатре «Москва» и катание на каруселях и чертовом колесе в городском парке. Но особым спросом пользовался в этот день бесплатный отпуск в центральной аптеке женских прокладок с крылышками «Олвейс плюс». Очередь за ними выстроилась с раннего утра и не иссякала весь день, при этом женщины помоложе периодически отгоняли от дверей аптеки бестолковых старух, норовивших влезть без очереди.
— Бабушка, куда вы лезете! Вам это уже не надо! — шипели на них женщины.
— А может я унучке беру! — кричала какая-нибудь бабка понаходчивее, другие обиженно отходили.
— Как голосовать, так одни деды и бабки ходют, а как бесплатно чего дают, так за молодежью разве ж успеешь! — ворчали они и грозились пойти пожаловаться самому Зудину.
В микрорайоне частных домов ездил в это время автофургон с громкоговорителем, останавливался посреди пыльных, немощеных улиц и объявлял запись на установку газовых колонок. На боках автофургона, само собой, были наклеены плакаты с улыбающимся, как Клинтон, Зудиным, кроме того, составлявший списки человек вел индивидуально-разъяснительную работу:
— Дедуля! — говорил он ласково. — Ваш номер в списке будет 718, давайте я вам на руке запишу, дома перепишете. Вы ж на выборы пойдете?
— Каки там выборы, — говорил дед, — я вже никуды не ходю! То мени соседка казала, шо на газ записуют, так я и пойшов, а так ни…
— Ну ничего, к вам домой придут с урной, так вы ж знаете, за кого надо голосовать?
— За Ельцина, чи шо…
— Нет, за Ельцина не надо, его уже выбрали, а теперь надо за Зудина Евгения, поняли? Давайте я вам на другой руке запишу: Зудин. До выборов не стирайте.
А в новом, еще не обжитом микрорайоне на западной окраине Благополученска ездил точно такой же фургон, из которого также через громкоговоритель приглашали записываться на установку домашних телефонов. Недоверчивые новоселы спрашивали, как это может быть, если микрорайон вообще не телефонизирован, поскольку дома успели построить еще при советской власти, а телефон проложить не успели, теперь же у города нет на это средств.
— У города нет, а у нашего кандидата есть, — терпеливо разъяснял человек из автофургона, — один из наших спонсоров — фирма «Вилайн». Слыхали по телевизору? Если изберете губернатором Зудина, будут вам и телефоны, и все, что пожелаете! Голосуйте за Евгения Зудина, и он сделает вас счастливыми!
Жители западного микрорайона не особо верили, но на всякий случай записывались.
В центре города, на площади перед драматическим театром, строили сценическую площадку, громоздили усилители, ставили микрофоны, над всем этим полоскалась на ветру растяжка «Звезды эстрады — за Евгения Зудина!». Ближе к вечеру сюда стали стекаться толпы молодежи, быстро запрудившие площадь и две прилегающие улицы, так что пришлось даже ставить машины ГАИ и пускать транспорт в объезд. Чуть стемнело, на сцене появился развязный ведущий, в котором толпа с восторгом узнала популярного шоумена Яшу Молькина и долго приветствовала его свистом и воплями «Вау-вау!». Яша кланялся, извивался и слал в толпу воздушные поцелуи.
— Дорогие благополученцы! — заорал он, когда площадь чуть успокоилась. — Встречайте, встречайте! Сегодня у вас в гостях! Народный артист России Алик Загманов со своей группой «Есаулы»! (публика залилась свистом и воплями). Народная артистка России Наталья Теткина и ее ансамбль «Русские девицы»! (он сделал ударение на «и» и площадь ответила: «У-у-у!..»). А также! Варьете-дуэт! «Консерватория»!
На сцену, пританцовывая, вылетел чернявый в жилетке; за ним выплыли рядком рослые барышни — сверху в кокошниках, снизу — в одних колготках и красных сафьяновых сапожках; следом вприпрыжку выскочили здоровенная девка с колыхающимся, чуть прикрытым бюстом и маленький, круглый, кривляющийся человечек, эти сходу стали долго и низко кланяться, при этом бюст девицы чуть не вывалился совсем, что вызвало новый прилив восторга у публики. Яша сделал паузу и медленно, со смаком, растягивая каждое слово, возвестил:
— Маэстро эстрады! Народный артист России! Заслуженный артист Израиля! Ефим! Помазанов! Встречайте! Встречайте!
Площадь с новой силой зашлась аплодисментами, свистом, воплями, грянула фонограмма, звуки которой услышали за пять кварталов от места действия, и началось грандиозное представление, каких не бывало в тихом Благополученске со времени последних президентских выборов.
В те же часы на другом конце города, в старом, сталинской постройки клубе железнодорожников шел другой бесплатный концерт — для ветеранов. Здесь все было, напротив, негромко, чинно, с легким ностальгическим налетом. Старые советские песни и песни военных лет должны были петь народные артисты Советского Союза Иосиф Кац и Алевтина Сандунова. В зале сидели пожилые мужчины и женщины, многие надели по такому случаю ордена и медали, довольно оглядывались по сторонам, кланялись знакомым, утирались от духоты платочками и безропотно ждали начала, но оно почему-то задерживалось, стали уже шептаться, что, видно, артисты не приехали и концерта не будет, и так просидели минут сорок, наконец на сцене появился такой же пожилой, как сидящие в зале, конферансье, полный, с маленькими пухлыми ручками и большими, оттопыренными ушами и объявил, что народные артисты, к сожалению, задерживаются, и пока они задерживаются, он прочитает уважаемой публике пару старых интермедий и расскажет несколько анекдотов. Публика благодарно захлопала. Конферансье читал одно, другое, третье, сам вспотел от духоты и уже начал повторяться, когда вдруг кто-то крикнул из-за кулис: «Приехали!» Зал облегченно вздохнул, зашевелился, стал вытягивать шеи, и, когда на сцену строевой походкой вышел Иосиф Кац, его встретили даже более радостно, чем если бы он появился час назад. Долго не давали ему петь, просто хлопали и разглядывали, перешептываясь насчет того, что он, конечно, постарел, но еще ничего, молодцом. Наконец успокоились, Кац запел «Я по свету немало хаживал…», зал слушал с влажными от слез глазами и подпевал. Было славно.