Дураки и умники. Газетный роман
Шрифт:
Зал изумленно загудел.
— Минуточку, господа! Я понимаю ваше изумление. Более того, у вас может возникнуть законный вопрос: а тот ли это Твердохлеб, чей сын рвется сегодня в губернаторское кресло? Мы навели справки. Как это ни прискорбно, господа, все сходится. И если вы спросите у нашего уважаемого Петра Ивановича, где был его отец с 1934 по 1941 год, ему нечего будет возразить.
Всего через полчаса после скандальной пресс-конференции в «Мэдиссоне» Павел Борисович Гаврилов приехал на телестудию и потребовал время в прямом эфире, грозя жалобой в прокуратуру на председателя телерадиокомпании за распространение злостной клеветы. Перепуганный председатель лично отвел его в студию и дал команду прервать московские передачи для экстренного обращения к избирателям губернатора области. И вот избиратели пьют дома чай и готовятся уже выключать телевизор и идти спать, как вдруг художественный фильм с участием Аль Пачино,
Твердохлеб на телевидение не поехал. Он поехал на хутор, к отцу и нашел его ночующим на пасеке, в маленьком, похожем на скворечник домике, где не было ни телевизора, ни радио, а помещались только койка и стул.
— Ты чего это на ночь глядя? — удивился отец.
— Так, проведать, — сказал Твердохлеб-младший.
Они посидели на улице, попили чаю с медом, и Петр Иванович уехал, успокоенный.
Дома он вызвал на балкон сыновей — Кольку и Сашку — и сказал:
— Дед действительно был в лагере с 34-го года. Сидел, как все. За порчу колхозного имущества. Трактор у него в речку заехал и провалился. Из лагеря на фронт. Вот и все.
— Да знаем мы, чего ты нам объясняешь, — сказал Колька.
Твердохлеб успокоился и пошел спать. Предвыборная кампания закончилась, завтра не надо никуда ехать, ни с кем встречаться, можно выспаться и отдохнуть, в воскресенье будет тяжелый день.
Он не знал, что помощники его — Рецептер и Загоруйко — успели обзвонить газеты и продиктовать им заявление штаба, разъясняющее факты биографии кандидата. Редакторы газет кочевряжились, говорили, что уже поздно, номер подписан в печать, надо было раньше думать, и только немногие, в том числе Вася Шкуратов, повздыхав, все же согласились вернуть газету из типографии и втиснуть в нее заявление.
Но главный сюрприз ждал читающую публику наутро, в субботу. В этот день в киосках и почтовых ящиках подписчиков появился, во-первых, очередной номер «Народной газеты» с большой статьей «Почему Твердохлеб?», подписанной С. Нечаевой, где она раскладывала по полочкам всех претендентов на губернаторский пост — все их достоинства и недостатки, и делала вывод, что по сумме достоинств самым подготовленным к этой работе и самым морально чистоплотным является не кто иной, как Твердохлеб Петр Иванович. Поскольку Соня давно уже не печаталась ни в одной из газет, на публикацию сразу обратили внимание, а кто-то даже вырезал статью и приклеил ее прямо на стену дома на благополученском «Арбате», так что почитать ее могли не только постоянные подписчики «Народной газеты», но и горожане, пришедшие в этот субботний день поглазеть на выставленные на тротуаре картины и поделки местных художников. Во-вторых и в главных — газета «Вечерний звон» поместила на первой странице сенсационную статью, разоблачающую некий секретный план штаба Зудина. Сообщалось, что редакции стало известно о незаконном подключении к областной автоматизированной системе — ОАС «Выборы» — компьютеров, установленных в штабе кандидата в губернаторы Е.А. Зудина, расположенном в отеле «Мэдиссон-Кавказская» на улице Исторической, 109. Планируется, говорилось в газете, в момент передачи сведений из районных избиркомов в областную избирательную комиссию произвести вброс в систему ОАС «Выборы» фальсифицированных данных в пользу этого кандидата. В статье содержалась ссылка на конфиденциальный источник в Благополученске, предоставивший редакции эту информацию, по сведениям которого, некий сотрудник облизбиркома, предположительно один из операторов ОАС «Выборы», находится в сговоре с командой Зудина и получил за это шестизначную сумму в валюте.
Пораженные коллеги из других газет стали звонить в редакцию «Вечернего звона» и спрашивать, где те взяли такой убийственный материал и не «утка» ли это, на что из редакции отвечали, что располагают вещественными доказательствами в виде аудиокассеты с записью разговора этого самого оператора с кем-то из штаба Зудина, в котором обговариваются последние детали операции. Все знали, что в городе с некоторых пор существует черный рынок информации, где можно купить все — любой документ, стенограмму телефонного разговора, проект распоряжения губернатора, копию банковского счета — все! Был бы покупатель, а продавцов — пруд пруди. Кто какой информацией владеет, тот такой и торгует, не напрямую, конечно, а через посредников, но в принципе утаить ничего невозможно, потому что деньги нужны всем. Одним нужны деньги, другим — информация, чтобы, завладев ею чуть раньше других, опять же делать деньги. Поэтому похоже было на правду.
Как только стало известно о публикации, Фуллер велел своим людям проехать по городу и скупить в киосках все экземпляры газеты, а также по возможности задержать до понедельника в почтовых отделениях те, что предназначались подписчикам. При этом он велел действовать быстро и денег не жалеть. Сам же поехал на радио и в прямом эфире сделал заявление, в котором назвал сведения, приведенные в статье, «жалкой фальшивкой», состряпанной скорее всего в штабе губернатора Гаврилова или Твердохлсба, а то и совместно. Он обещал немедленно подать на редакцию в суд и вчинить иск на 500 миллионов рублей за нанесение Зудину Евгению Алексеевичу морально-политического ущерба.
К 12 часам того же дня прорезался по телефону сам Зудин.
— Где вы? Где вас черти носят? — не своим голосом заорал на него Фуллер, но Зудин лишь невнятно бормотал что-то насчет плохого самочувствия.
— Адрес! — взревел Фуллер.
Тут же была выслана машина, Зудин привезен в штаб и ему учинен допрос по всей форме. Прикрываясь носовым платком, он плел про поминки и лестницу и ни за что не хотел признаваться, как все было на самом деле.
— Да поймите же вы, — ходил вокруг него Фуллер. — Это подарок судьбы! Это надо использовать! Если бы этого не случилось, это стоило бы организовать! Покушение на кандидата в губернаторы, чуть не убит, чудом остался жив! Да мы сейчас такое вокруг этого закрутим! Но вы должны нам сказать, кто это сделал!
— Шегодня же шуббота, жапрещено по жакону, — шепелявил Зудин.
— Плевать на закон! Они тоже нарушили — в субботу опубликовали! Ввиду чрезвычайности ситуации мы обязаны сообщить общественности! Пусть потом подают в суд. Да кто будет подавать, когда мы победим? Победителей не судят. Давайте, Зудин, колитесь и побыстрее, у нас очень мало времени. Кто вас так отделал?
Чуть позже в штаб были приглашены собкоры общефедеральных каналов телевидения и уже к вечеру в Москву пошли репортажи о зверском покушении на кандидата в губернаторы Благополученской области Евгения Зудина, в котором обвинялась группа журналистов, якобы нанятых его соперниками Твердохлебом и Гавриловым. Фуллер потирал руки, Зудин не выходил из своего люкса и зализывал раны, в штабах Гаврилова и Твердохлеба одинаково материли столичное телевидение, а на квартире у Жоры Иванова сидела все та же теплая компания, попивала пиво и трепалась о том о сем. Телевизор у Жоры не работал.
Глава 29. Выборы сорваны
Весь день и потом всю ночь шел дождь. Дождь в ноябре — обычная для Благополученска погода. В облизбиркоме боялись, что явка избирателей будет недостаточной, и, переговариваясь с районами, первым делом спрашивали: у вас дождь идет?
— Советская власть была не дура, когда назначала выборы на весну, — говорил сидевший в углу компьютерного центра пожилой дядечка, наблюдатель от местной ветеранской организации. — Весной все по-другому: природа оживает, вишни-яблони цветут, солнышко светит, ноги сами на улицу ведут — пройтись не спеша, с соседями поздороваться, поговорить. Придешь на избирательный участок, а там — музыка играет, пиво продают, все довольны, отчего ж не проголосовать!
— Да… — соглашается крупная дама в другом углу, наблюдатель от независимых профсоюзов. — Осенью какие выборы! В такой дождь хотя бы процентов 25 набралось!
— В Благополученске на 14 часов дня явка 31 %, — громко объявляет сидящий за компьютером невзрачный молодой человек в очках, и все, кто находится в помещении центра, удивленно качают головами и издают разнообразные возгласы: «О!», «Ты смотри!» и даже «Слава Богу!», хотя Бог тут, конечно, ни при чем.
Тем временем в пресс-центр облизбиркома, занимающий большой холл на том же этаже, что и центр компьютерной обработки данных, время от времени заглядывают журналисты разных областных и центральных газет, а также телевизионщики и радисты, чтобы выведать последние цифры все про ту же явку избирателей. Другого пока не знает никто. Результаты самого голосования начнут стекаться сюда только после десяти вечера, ближе к полуночи. Тогда в пресс-центр битком набьются все, кто днем лишь заглядывает на пару минут, и уж будут сидеть до победного конца, пока не выйдет сам председатель избиркома и не объявит имя нового губернатора.