Дураки умирают первыми
Шрифт:
— Время — через три часа. Место — подвальный уровень Башни. Бьёмся до смерти… — Эрл замялся, говорить дальнейшие слова ему не хотелось, но кодекс обязывал. Пришлось неохотно закончить: — Или до просьбы о пощаде. И пусть все присутствующие станут свидетелями моей честной победы!
Чуды уже не просто переглядывались, между ними пробежал громкий шёпот… До смерти… Давненько в Комтурии не случалось таких поединков.
Тург де Бро поднял ладонь, требуя тишины. Все глаза устремились на него. Неужели наложит вето на смертоубийственную затею племянника? Стоило бы… Учитывая все тонкости
Комтур вето не наложил, но внёс уточнения:
— Только не в Башне, Эрл. Предложи другое место.
— Хорошо. Автостоянка, в то же время.
— У вас имеются вопросы по условиям? — учтиво поинтересовался комтур у Арлона.
— Оружие и защита свои? — уточнил тот.
— Не думаю… — задумчиво проронил Тург. — Иначе придётся провести все эти часы, разбираясь в хитросплетениях магии, заложенной в ваши с Эрлом клинки, и снимая наложенные заклинания… Комтурия предоставит нейтральное оружие. Под моё слово.
Арлон молча кивнул, выражая согласие. Взволнованным он не выглядел, хотя имел для того причины: Дарк происходил из Горностаев, а значит, по определению владел мечом хуже, чем Эрл. К тому же Арлон специализировался на компьютерных технологиях, то есть вряд ли уделял воинскому искусству много времени, но… но приносить извинения он явно не собирался.
— Через три часа, — повторил Тург де Бро. — Все свободны.
Кодекс дозволял немедленно после вызова отправиться на ристалище, однако Эрл де Бро недаром затребовал паузу: он собирался оповестить о поединке букмекерские конторы Тайного Города и сделать ставку на себя. Коэффициент на победу выходца из ложи Меча будет невелик, разумеется, но лишних денег не бывает.
— Значит, вы сожрали бедную Светку? Ну так готовьтесь, к вам идёт Света версии 2.0, прокачанная по защите и атаке!
С этой залихватской и невесть кому адресованной фразой Света ступила на металлические скобы-ступени, вмурованные в бетон, и начала спуск.
Не зря, ох не зря все инструкции по применению средств, подобных знаменитому «Приливу», запрещают столь малые промежутки между приёмами — у Светы случился форменный передоз. Не фатальный, в лёгкой форме, но случился…
Она и сама понимала каким-то дальним уголком сознания, что избыток уверенности в себе может привести к печальным последствиям. Понимала и всё равно чувствовала способность сделать что угодно: перелезть через горы, переплыть через моря, пробраться сквозь все преграды на поверхность и голыми руками разорвать похитителей Кирюши. Ощущение собственной силы било через край.
Не самое идеальное состояние для путешествия через опасное подземелье, наверное, но всё же лучше так, чем лежать и умирать в блаженной полудрёме.
Путь вниз много времени не занял, бетонный колодец оказался глубиной ярдов восемь или десять, не более. Внизу оказалось тесновато, поскольку большую часть площади занимал механический монстр — громадное ржавое устройство, стоявшее на невысоком бетонном постаменте.
Насос, уверенно решила Света. Из насоса-гиганта, как, впрочем, и полагается, тянулись в разные стороны две трубы соответствующего диаметра, металлические и неимоверно ржавые, они доходили до стен и в них исчезали.
И Света поняла, где очутилась.
Люди начали превращать Волковку в сточную канаву не только в последние десятилетия, когда построили на громадной площади спальные районы, совокупно называемые Купчино. Процесс начался задолго до того, хоть и шёл с меньшей интенсивностью. Раньше здесь — в те времена за городской чертой, хоть и вблизи от неё, — стояли очистные сооружения, обслуживавшие Московский район, тогда ограниченный с юга Средней Рогаткой. Канализационные стоки очищались и сбрасывались в Волковку, всё как положено…
Прошли годы, десятилетия, выросли купчинские спальники, да и соседний Московский район раздался, вытянулся к югу, и старая система перестала справляться с многократно возросшей нагрузкой. Вместо неё построили новые очистные станции, более мощные, старые установки частично демонтировали, а частично забросили на радость пронырливым диггерам…
Откуда она всё это знала?
Знала, и всё тут…
С её памятью вообще творилось странное. Память услужливо подкидывала забытые факты из прочитанных много лет назад книг и фразы из давно канувших в Лету разговоров. Понятие «забыла» для Светы перестало существовать. Она могла, не сходя с места, стать чемпионкой мира по разгадыванию кроссвордов, не пользуясь Интернетом и справочной литературой. Или взять главный приз в телеигре «Кто хочет стать миллионером?», не тревожа вопросами ни зал, ни друзей. Могла, без всякой подготовки, снова сдать знаменитый экзамен по культурологии, тот самый, что едва осилила при помощи Наташки и её кофеина. Могла всё.
А ещё Света помнила послание, написанное на обороте расписания электричек, помнила от первого до последнего слова и до последней грамматической ошибки.
— Ну и где обглоданные косточки Светки? — поинтересовалась она вслух, обходя насос.
Манёвр удавался с трудом — промежуток между стеной и боком ржавого монстра оказался совсем невелик.
— И где сухофрукт Лёха? — продолжала риторически вопрошать Света.
Дурная привычка в одиночестве разговаривать вслух прогрессировала…
Если давняя трагедия и впрямь случилась в реальности, а не в воображении автора записки, то явно не здесь, поскольку ни сухофруктов, ни Лёх вокруг не наблюдалось. К тому же Света почти на сто процентов была уверена, что любитель «Сникерсов» преднамеренно разыграл будущих исследователей или невольных гостей лабиринта. И талантливо разыграл! Написал бы длинно, нагромоздил бы кровавых и душераздирающих подробностей — получилось бы фальшиво. А короткая, сумбурная и толком не понятная записка ударила точно в цель. Прежняя Света — Света-до-инъекции — восприняла её всерьёз и до конца, то есть до преображения, опасалась спуститься в колодец. Свету версии 2.0 напугать было невозможно в принципе, поскольку её страх остался наверху, рядом с опустошённым шприцем, вместе с забывчивостью и нерешительностью.