Дураки умирают
Шрифт:
— Я думаю, у тебя есть способ все уладить. Не буду отрицать, Сантадио сейчас зол. Весь кипит, но, кажется, я смогу его успокоить. Мы должны задобрить его, и такая возможность у нас есть. В Японии нас ждут три миллиона. Доля Джонни — миллион баксов. Если ты привезешь их, как уже было, я полагаю, что за миллион долларов Сантадио тебя простит. Только помни: сейчас это еще опаснее.
Калли удивился и насторожился одновременно.
— Сантадио будет знать о моей поездке? — спросил он.
В случае утвердительного
— Это моя идея. — Гронвелт смотрел ему прямо в глаза. — И я думаю, что никто не должен об этом знать. Во второй половине дня отправляйся в Лос-Анджелес, там возьми билет до Токио, и ты окажешься в Японии до того, как Сантадио приедет сюда. Я ему скажу, что тебя в городе нет. А пока ты будешь в дороге, я договорюсь о том, чтобы для тебя подготовили деньги. С незнакомцами дело тебе иметь не придется. Будем действовать через нашего доброго друга Фуммиро.
Упоминание Фуммиро рассеяло последние подозрения Калли.
— Хорошо. Я согласен. Единственная загвоздка в том, что я собирался в Нью-Йорк, чтобы повидаться с Мерлином, и он будет ждать меня в аэропорту. Так что я должен ему позвонить.
— Нет, — возразил Гронвелт. — Ты же не знаешь, кто может прослушивать твой телефон и к кому попадет эта информация. Позволь мне об этом позаботиться. Я дам ему знать, что встречать тебя не нужно. Даже не отменяй бронь. Собьешь ищеек со следа. Я скажу Джонни, что ты улетел в Нью-Йорк. Лучшего прикрытия не найти. Лады?
— Лады, — кивнул Калли.
Гронвелт пожал ему руку, хлопнул по плечу.
— Обернись как можно быстрее. Если привезешь деньги, я гарантирую, что Джонни Сантадио не будет держать на тебя зла. Все твои волнения останутся в прошлом.
Перед отлетом в Японию Калли позвонил двум женщинам. Обе подрабатывали проституцией. Одну, жену питбосса из соседнего казино, звали Кристин Лессо. Ее номер Калли набрал первым.
— Кристин, как насчет того, чтобы покувыркаться?
— С удовольствием. Сколько ты сбросишь с моего долга?
Обычно Калли удваивал сумму, то есть сбрасывал двести долларов. Но он летел в Японию, и кто знает, что там его ждет.
— Пять сотен.
На том конце провода ахнули.
— Господи, представляю себе, что это будут за кувырки. С кем мне предстоит сразиться на ринге? С гориллой?
— Не волнуйся. Жаловаться тебе еще не приходилось, так?
— Когда? — спросила Кристин.
— Приходи пораньше. Завтра утром мне улетать. Не возражаешь?
— Нет. Как я понимаю, обедом меня кормить не будут?
— Нет. У меня слишком много дел. Нет времени.
Положив трубку, Калли выдвинул ящик стола и достал стопку белых листков. Расписки Кристин на три тысячи долларов.
Калли не переставал удивляться женщинам. Красотке Кристин минуло двадцать восемь. К игорным столам ее тянуло как муху на мед. Два года тому назад ее долги достигли двадцати тысяч. Она позвонила Калли, договорилась о встрече. Сказала, что готова отработать эти двадцать тысяч своим телом. При условии, что клиентов ей будет подбирать лично Калли, в строжайшем секрете.
Калли попытался отговорить ее:
— Если твой муж узнает, он тебя убьет.
— Он убьет меня, если узнает о моих долгах. Так в чем разница? А кроме того, ты понимаешь, что играть я не перестану. Вот я и подумала, что некоторые из парней, под которых ты меня подложишь, позволят мне сделать ставку или по крайней мере поставят деньги и за меня.
Калли согласился. А кроме того, устроил ее секретарем в отдел, занимающийся снабжением отеля «Ксанаду» продуктами питания и напитками. Кристин ему нравилась, и по меньшей мере раз в неделю они проводили несколько часов в его люксе.
Калли взял расписку на пятьсот долларов и порвал ее. Потом, подчиняясь внезапному порыву, порвал все расписки Кристин и бросил их в корзинку для мусора. Решил, что разберется с этим, вернувшись из Японии. А если с ним что-то случится, он хотел, чтобы Кристин могла начать жизнь с чистого листа.
Приведя в порядок рабочий стол, Калли спустился в свой люкс, заказал ледяного шампанского и позвонил Чарли Браун.
Затем принял душ и надел пижаму. Очень красивую, из белого шелка, с красным кантом и его инициалами на нагрудном кармане.
Чарли Браун пришла первой, и он налил ей шампанского. Потом появилась Кристин. Они посидели, поболтали, выпили целую бутылку, прежде чем Калли повел их в спальню.
Женщины немного стеснялись друг друга, хотя и виделись в городе. Калли предложил им раздеться и сам скинул пижаму.
Втроем они забрались в кровать, опять поболтали. Калли шутил, целовал обеих, играл их грудью. А потом, обняв каждую за шею, сдвинул их лица. Они знали, чего от них ждут. Поцеловались.
Калли приподнял более легкую Чарли Браун, проскользнул под ней, чтобы женщины оказались рядом. Почувствовал резкий прилив желания.
— Вперед, — скомандовал он. — Вам это понравится. Вы знаете, что понравится.
Он сунул руку между ног Чарли, оставил ее там. Одновременно наклонился к Кристин и поцеловал ее в губы. А потом подтолкнул Чарли к Кристин.
Им потребовалось какое-то время, чтобы начать. Они словно не знали, как это делается. Такое случалось всегда. Калли отодвинулся от них, устроившись в изножье кровати. И с наслаждением наблюдал, как две женщины занимаются любовью. При всем его циничном отношении и к женщинам, и к любви он полагал, что ничего более прекрасного увидеть ему не дано. Роскошные тела, прекрасные лица и страсть, которую с ним они никогда не проявляли. Таким зрелищем он мог бы любоваться до скончания века.