Дурман
Шрифт:
– Это выглядело, будто тело Велека на миг стало частью стены, – кивнул Джорди. Температурные полосы были одинаковыми.
– Я не видела ничего подобного. Он просто провёл ладонью по стене, и она стала прозрачной.
– Это, – сказал Велек, – наша контрольная панель.
Джорди смотрел на остывающую на глазах стену, как на экран. Мигание индикаторов, вспышки, температурные полосы – всё было совершенно непонятным.
– Что Вы думаете, Беверли?
– Не знаю, что и думать. Это больше похоже на показания медицинских приборов, чем на контрольную панель. – Она указала на пульсирующий свет. –
– Я не понимаю вопроса.
– Не могли бы Вы объяснить, что означают эти показания?
– Они означают, что двигатель взорвётся меньше, чем через три часа.
Джорди вздохнул, закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти.
– Каким образом показания говорят Вам об этом, Велек? – Ему невольно захотелось произнести вместе с Велеком:
– Я не понимаю вопроса.
– Что ж, по крайней мере, не только я говорила сама с собой битый час, – заметила Беверли.
– Никогда не сталкивался с такими трудностями в общении. – сказал Джорди.
– Их капитан совершенно точно понимает, что я хочу сказать и чего я от него хочу. Он просто отказывается сделать это. Велек же… – Она не договорила. – Велек, есть ли другие инженера, с которыми мы могли бы поговорить?
– Большинство из них ранены. Когда мы все согласились, что это безнадёжно, я отправил их помогать пострадавшим. Я остался здесь, чтобы увидеть, насколько я смогу отсрочить неизбежное.
– Я не верю, что это неизбежно. Должен быть какой-то выход, – сказал Джорди.
– Я не могу понять вашей странной настойчивости в борьбе против действительности. Меньше, чем через три часа двигатель умрёт. Почему вы отказываетесь принять это?
Панель запульсировала ярко-красным. Стоявший спиной к ней Велек не заметил этого. Джорди напряжённо вглядывался в контрольную панель. Должна быть какая-то система в этих огоньках и вспышках. Не может не быть. Надо только её определить.
– Я не верю в безнадёжные сценарии, Велек. Это наша черта.
– Непонятная черта.
– Мы можем взглянуть на другие панели?
– Это главная панель. Я покажу вам то, что вы захотите увидеть.
– Нам надо увидеть больше, прежде чем мы сможем понять ваши двигатели, – сказал Джорди.
– Хорошо. – Он двинулся вдоль стены, на которой находилась первая панель, и под его рукой одна за другой стали возникать новые панели. Каждое такое появление сопровождалось тепловой вспышкой, а возможно, и обменом клетками. Джорди казалось, что… на какой-то миг рука сливалась со стеной. Доктор Крашер сказала, что для неё это выглядит иначе. Но вспышки были такими яркими, что ослепляли визор Джорди, и иллюзия слияния руки со стеной была весьма явственной.
Джорди приблизился ко второй панели. Она находилась примерно на уровне его глаз. Велек возвышался рядом, глядя на него сверху вниз. Джорди не мог ничего прочитать по выражению его лица, но милгианин буквально нависал над ним. Джорди хотелось сказать ему, чтобы он немного подвинулся, но это был его корабль и его двигатели. Джорди на его месте, скорее всего, тоже не позволил бы чужому расхаживать по инженерному отсеку без присмотра.
Джорди коснулся прозрачной панели. Наощупь она больше всего напоминала металл, но в неё чувствовалось тепло, будто за ней пульсировала кровь. Что служило
Никакой температурной полосы при его прикосновении к панели не было. Подражая милгианину, он коснулся пальцами мигающих огоньков, но поверхность оставалась гладкой и прохладной. Ни тепла, ни искр, ни малейшего изменения в непонятной последовательности цветов. Контрольные панели игнорировали его.
– Как сделать так, чтобы панели работали? – спросил Ла Форж.
– Надо провести по ним ладонью, и они узнают вас.
– Вы имеете в виду, узнают отпечатки пальцев или клетки?
– Клетки, – сказал Велек.
– Значит, я ничего не могу сделать с двигателями, потому что они меня не знают?
– Ваша рука для них чужая. В двигателе нет Ваших клеток. Но я буду делать всё, что Вам нужно. Вы только скажите.
Джорди со вздохом посмотрел на доктора. Доктор Крашер пожала плечами. У неё не было никаких подходящих идей.
– Хорошо, Велек, покажите мне систему регулирования подачи горючего.
– Горючего?
– Как вы определяете, сколько энергии получают двигатели?
– А, это здесь. – Он подвёл их к четвёртой панели. Она была смешанного красного и ярко-оранжевого цвета. Это была очень горячая ранель.
– Красный цвет обозначает полный резерв энергии?
– Да.
– А какой цвет при малом резерве?
– Синий.
Три вопроса, три ясных ответа. Похоже, дело сдвинулось с мёртвой точки.
– Какая панель показывает самочувствие двигателя?
– Здесь. – Последняя панель была мрачного тёмно-фиолетового цвета.
– Какого цвета должна быть эта пенель? Какой её нормальный цвет?
– Зелёный.
Либо ему удалось, наконец, найти подход к Велеку, либо Велек решился на сотрудничество. Джорди не задумывался, что именно. Перед ним был двигатель совершенно неизвестной системы. Он должен был разобраться в нём, найти неисправность и устранить её. И на всё про всё чуть больше двух часов. Джорди чуть заметно улыбнулся. Это было всё равно, что просить о чуде и надеяться, что просьба будет исполнена. Но главному инженеру Ла Форжу уже приходилась совершать такие чудеса. Удастся ли на этот раз?
Глава 12
Исполняющий обязанности посла Ворф стоял, глядя сверху вниз на телохранителя покойного генерала Алика. Идея допросить телохранителя принадлежала Бреку. По всем орианским законам телохранитель этот был уже всё равно, что мёртв. Если они хотят узнать у него что-нибудь, они должны поторопиться, пока он не выбрал способ свести счёты с жизнью.
После сцены с доктором Сташей Ворф был настроен провести этот допрос более гладко. Ему не требовалось напоминаний Трой, чтобы вести себя цивилизованно. Он был клингоном, и его глубоко задело предположение Таланни, что он не побрезгует применить пытку. Он покажет им, что такое клингонская честь, даже если для этого придётся сдерживать свой гнев.