Дурман
Шрифт:
– Попробовать меня? – переспросил Джорди. – Я не понимаю, Бебит.
– Положите… руку вот сюда, и двигатель… попробует Вас. Тогда он сможет узнавать Ваши… – казалось, он подбирал подходящие слова – … клетки.
– Доктор?
– Двигатель содержит частицы тканей милгиан. Мне даже удалось обнаружить ДНК Велека.
– А Ваши клетки тоже содержатся в двигателе, Бебит? – спросил Джорди.
В лице Бебита произошло какое-то движение, от него пошёл жар. Джорди не сразу сообразил, что милгианин, должно быть, улыбается.
– Да, совершенно верно. Двигатель содержит
Джорди не беспокоило, что милгиане считают его тугодумом. Лишь бы у него получилось.
– Покажите мне, как дать двигателям попробовать меня.
– Джорди…
– Нет, доктор, у нас не остаётся времени.
– Ладно, – неохотно кивнула она, – но я буду наблюдать за Вами.
– Рад этому. – Джорди улыбнулся, показывая, что ничуть не сомневается, но, по правде говоря, мысль о том, чтобы позволить чему-то столь чужеродному, как эти двигатели, "попробовать" его, была пугающей и в то же время заманчивой.
– Просто приложите Вашу ладонь к панели, вот так. – Бебит приложил к панели свою голубоватую ладонь. На миг панель вспыхнула так, что Джорди стало больно на неё смотреть.
– Джорди, мои приборы показывают, что рука Бебита на миг стала частью панели. Они слились воедино. – Крашер взглянула на него. – Слияние Ваших клеток с этой панелью не будет безболезненным.
Джорди тряхнул плечами, пытаясь избавиться от чувства тяжести.
– Я всё же попытаюсь, доктор.
Крашер чуть склонила голову на бок, скривила губы, как всегда, когда её что-нибудь огорчало.
– Хорошо, Вы должны попытаться, но я буду сканировать Вас. Если эта штука начнёт причинять Вам вред, я прерву контакт.
– На то Вы врач.
– Было бы неплохо, если бы Вы чаще вспоминали об этом.
Джорди улыбнулся и снова обернулся к панели.
– Просто приложить ладонь?
– Да, – сказал Бебит.
Глубоко вздохнув, Джорди приложил ладонь к панели. Она была такой же гладкой, как сами стены, и поначалу такой же прохладной. Когда он коснулся её, она стала теплее, но поначалу это не было неприятным. Она не стала яркой, как при прикосновении Бебита. Тепло нарастало как-то неуверенно, точно не зная, что делать незнакомым вкусом.
Прижимая ладонь к тёплой панели, Джорди терпеливо ждал. Поверхность медленно нагревалась, пульсируя всё ярче и ярче. Жар всё усиливался, пока Джорди не стало казаться, что его ладонь поджаривают. Это становилось невыносимым. Стиснув зубы, он сильнее прижал ладонь к панели. Если это единственный способ установить контакт с двигателями, он вытерпит. Должен вытерпеть.
– Джорди, Ваша рука начинает гореть.
– Знаю, – сказал он. От боли голос звучал чуть выше обычного. Ощущение было такое, словно машина сдирала ему кожу с ладони и заливала в вены расплавленный металл. В горле нарастал крик.
Панель становилась всё ярче и ярче, пока не сделалась ослепительно-красной. К горлу подступила тошнота. Он почувствовал, что если сейчас не закричит, то потеряет сознание. Он закричал. Что-то впилось ему
Прижимая руку к груди, Джорди упал на колени. Он с трудом дышал и был весь в поту.
– Джорди. – Доктор Крашер опустилась на колени рядом с ним; осторожно, но твёрдо взяла его руку в свои. – Дайте мне взглянуть.
На ладони и пальцах вздулись огромные пузыри. Боль уменьшилась, но не прошла. Словно из его ладони выкачали всю кровь и залили вместо неё расплавленный металл. И теперь этот металл поднимался по руке к плечу.
– Вы получили ожоги второй степени, и ещё легко отделались. – В голосе её звучал упрёк.
– Ну что, Бебит, получилось? – спросил Джорди, почувствовав, что может говорить нормально. – Я могу говорить с двигателями?
– Я спрошу их, – сказал Бебит. Подойдя к одной из контрольных панелей, он провёл над ней рукой. На панели тотчас появились разноцветные блики и побежали за его рукой, словно чувствуя её движение.
Внезапная резкая боль заставила Джорди охнуть, и на миг он позабыл обо всём, кроме своей руки. Доктор Крашер что-то делала с его рукой, и это что-то причиняло обожённой ладони нестерпимую боль.
– Я знаю, что это больно, Джорди, но если я дам Вам сейчас обезболевающее, Вас начнёт клонить в сон. – Её большие зелёные глаза серьёзно смотрели на него. – Если станет слишком больно, скажите мне.
Ему пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Он глотнул, удерживая подступающую к горлу тошноту. Джорди никогда раньше так не обжигался. Для травмы, не угрожающей жизни, боль была невероятной. Он услыхал собственный дрожащий голос:
– Со мной всё в порядке.
По лицу доктора Крашер ясно читалось, что она ему не верит. Джорди сейчас было не до этого. Лучшее, что он мог сейчас сделать – солгать, что с ним всё нормально. Он – инженер. Чтобы спасти этот корабль, нужны они оба, если только его можно спасти.
Бебит обернулся к ним, лицо его всё ещё хранило выражение, означавшее для милгиан улыбку.
– Двигатели хотят говорить с тобой, Джорди.
Впервые милгианин обратился к нему по имени. Странно было услышать такое обращение от того, кого впервые увидел лишь несколько минут назад; но они здесь для того, чтобы работать вместе, чтобы установить контакт, если возможно. Это было начало, и Бебит был явно дружелюбнее Велека.
– Спасибо, Бебит, – сказал Джорди, вставая с помощью доктора Крашер. Боль не прекратилась, но в голове у него прояснилось. – Мне уже лучше, доктор, спасибо.
Кивнув, Крашер отошла на шаг.
– Я не думаю, что Вы сможете выдержать ещё один такой ожог.
В глубине души Джорди был с ней согласен, но у них не оставалось времени.
– Бебит, мне не повредит говорить с двигателями, как повредило, когда двигатель меня пробовал?
Лицо Бебита на миг стало ярко-красным – печаль.
– Мне жаль, что тебе было больно. Мне не больно оттого, что двигатель меня пробует. Двигатели не стали бы причинять тебе боль нарочно, Джорди.
– Верю, Бебит, но мне не будет больно говорить с двигателями?