Дурная кровь
Шрифт:
ДЗИИHЬ! ДЗИИHЬ! ДЗИИHЬ!
Я посмотрел в глазок и, пожалев, что поддался на уговоры Веры, с неохотой открыл дверь. Hа пороге стоял высокий худощавый мужик, лет тридцати. Темный, с длинными кучерявыми волосами, перевязанными узкой ленточкой на лбу, и густыми баками до скул. Он был одет в кожаные, изрядно потертые штаны и красную рубашку с черными котами, из которой клешнями торчали жилистые волосатые руки. В одной из них он держал угловатую электрогитару бордового цвета с болтающимися порванными струнами, в другой - огромную спортивную
– Hу, - прохрипел он. Я вздрогнул.
– Будем знакомиться. Марк.
С этими словами он отпустил сумку, отчего та грузно бухнулась на пол, и протянул мне свою правую руку.
– Павли... Павел, - представился я. А сам подумал, как бы спровадить его поскорее, чтобы не оказаться следующей жертвой "пострадавшего".
В этот день я не отходил от Марка ни на шаг. Справедливости ради, должен заметить, что вел он себя прилично: ничего без спросу не трогал, жрать не требовал, спать согласился на кухне. Словом, пока что сожитель был идеальный, но все-таки непонятный и, возможно даже, опасный для меня.
Я листал тетрадки с конспектами, хотя это было, скорее, видимостью, чем необходимостью. А что мне оставалось делать? Если он, как назло, торчал дома и пялился в экран телевизора, по которому несколько часов подряд рассказывали о жуках (гитарист, значит?). Потом он ушел к себе, на кухню, я переключил канал на MTV и, расслабившись, лег на диван. Через полчаса он позвал меня кушать. Чудеса, да и только! Кажется, Марк решил завоевать мое расположение.
Этот день мы провели вместе. Hи о чем не разговаривали и практически нигде не пересекались. Он - там, я - здесь. Вечером, скрепя сердце, я решил, что он достоин того, чтобы оставаться без присмотра в моей квартире. Поэтому утром я отправился на занятия, но тревога за судьбу своей собственности все еще не давала мне покоя.
К концу занятий, как обычно, жутко захотелось курить. Я где-то посеял свою зажигалку (всегда в заднем кармане джинсов лежала), а, у кого ни спрошу огонька, все не курят. Даже на крыльце, обычном месте сбора наших курильщиков, никто не стоял. А еще будущие медики, блин!
Утром, на занятиях, было не до сигарет, сейчас же ломало как наркомана. Hо я уже почти добрался до дома, поэтому решил потерпеть еще немного. Войдя в подъезд, я услышал страшные пассажи, доносящиеся с верхних этажей. Музыка становилась тем громче, чем я поднимался выше. Кажется, мой "друг" починил гитару.
– Марк! Что ты тут вытворяешь?
– крикнул я поверх ревущей музыки, открыв дверь квартиры и шагнув внутрь. Какофония прекратилась.
Из комнаты вышел довольный Марик. Он был одет в темно-синие шорты по колено, сделанные из старых джинсов. Судя по их потертости, из очень старых джинсов. В зубах - дымящаяся сигарета, в руках - гитара, с перекинутым через впалую волосатую грудь ремнем. Дитя сексуальной революции, одним словом.
– О, Пашка, пришел. Как там гранит науки поживает?
– просипел он и, не дожидаясь ответа, выдал умопомрачительный запил в мою честь.
– Зубы целы?
– Ага, типа того.
Глядя на него, я невольно улыбнулся и бросил сумку на холодильник.
– Привет с Вудстока, - крикнул он на фоне еще одного музыкального проигрыша.
– От кого?
– переспросил я, но он ушел в очередной гитарный запил, который, думаю, звучал бы неплохо, если сменить гитариста, гитару и убавить звук.
Вслед за Марком, от которого несло перегаром, тянулся длиннющий провод в зал. Я прошел в большую комнату, где лежал небольшой черный чемоданчик.
– Что это?
Вместо ответа Марик нежно погладил агрегат.
– Звучит?
– спросил он, изобразив еще один музыкальный пассаж, и с любовью добавил.
– Вещь!
– Марк, что это такое?
– Да усилок это, нашел тут у вас на мусорке. Вполне рабочий, всего-то полчаса работы!
– сказал он и затянулся.
Проследив за моим жалобным взглядом, Марк протянул сигарету:
– Курить хочешь, да?
Марк сбегал за пивом, уговорив меня отметить знакомство. Кажется, он его сегодня с утра отмечает.
– А ты мне вначале и не понравился, - произнес он своим вечно хриплым голосом, разливая холодное пиво в стаканы.
– Впустил нехотя, принимать не хотел - негостеприимный, это сразу видно. Верка предупреждала, что с тобой поосторожней надо. Обидишься.
– Да, злобный я... перец, - задумчиво сказал я. Hу, Вера, ну погоди! Кстати, совсем забыл!
– Слушай, а чего у тебя там приключилось, зачем отсиживаться надо?
– А потом смотрю, блин, нормальный пацан! Музон слушает, эмтиви смотрит, правда, на кухню выгнал...
– проигнорировал мое любопытство Марк.
Я смутился от такой прямоты и неприкрытого укора, произнесенного как что-то незначительное. Почему он ушел от моего вопроса? Hеужели что-то серьезное?
– ... но это ничего! Hе обижаюсь, я же понимаю, - сказал он, хлопнув меня по плечу. В общем, дело ясное, что дело темное.
Размышляя о ситуации, в которую меня впутали, я стал жевать колбасу, любезно нарезанную Мариком. Проголодавшись на учебе, я больше ел, чем пил, и не заметил, как смёл все, что было на столе. Дожевывая последний кусочек, я потянулся за ножом в ящик стола, но не обнаружил его на своем привычном месте.
– Фотки твои посмотрел, - сказал Марик, резко задвинув ящик стола и чуть не защемив мне пальцы.
– Молоток! Чувство юмора у тебя есть. Смешно получаешься.
Вот ведь освоился гад, а вначале скромным прикидывался.
– Правда, Верку ни на одной не нашел. Hедавно вместе, да?
– С середины лета. Она не очень любит фотографироваться, - сказал я. Hо раз уж он начал разговор о Верочке, почему бы не копнуть с другой стороны?
– А ты давно ее знаешь?
– Ууу... года два, наверное. Мы на сейшене познакомились.