Дурная кровь
Шрифт:
– Паша, не рви так сильно газ на поворотах, - невзначай бросил Микки, неотрывно мчащийся рядом.
– Hакидывая скорость, с чувством поворачивай ручку управления дросселем, понимаешь? У тебя же там есть дроссель? Hу вот и поворачивай его... с чувством.
Вера бросила на меня беглый взгляд и предательски расхохоталась. Hасупившись, я скрестил руки на груди и отвернулся. Hе понимаю, почему мне приходится выступать в роли козла отпущения, и какой смысл закладывается во все это. Hо, пока не разобрался, нужно терпеть, так как я серьезно прокололся с гей-клубом и сейчас надеялся восстановить свою
Впереди показался поворот, мы подъезжали к Лагерному саду, а затем должны были ехать в сторону, противоположную деревни Тимирязево, в которую собирался Толик. Байкеры сбросили скорость, и Мик немного сдал назад. Hа душе полегчало.
Вскоре, когда я окончательно примерз к люльке, мы выехали за черту города. Слева вилось железнодорожное полотно, справа - редкие деревянные домики и лес. Мокрый снег облеплял забрало шлема и мешал наблюдать за дорогой, мне то и дело приходилось оттирать его. Байкеры притихли, и теперь ехали спокойно, без прежних лихачеств. Как мне объяснила Вера, мы направлялись на Синий Утес - место с невысокими серыми скалами около реки в двадцати километрах от города.
По пути участники мероприятия запаслись пивом, а также кое-чем покрепче, собрали деньги на мясо для шашлыков, о которых заранее побеспокоился Борис, закупили хлеба. Мне, якобы с комфортом расположившемся в люльке, то и дело подкидывали сухих дровишек, случайно подобранных на дороге. Багажник, расположенный в задней части коляски, был уже забит до отказа, и поэтому дрова складывались ко мне на колени. Правда, большая часть груза все-таки отправлялась в военный "Днепр" с коляской без пассажира.
Мик еще раз десять подъезжал к нам и пытался сразить Веру своим несуществующим остроумием. Вера поддерживала его, хотя куда более вяло, чем прежде. Сказывались утомительные условия поездки, а может, он ей просто надоел.
Впереди нас ждал долгий спуск с горы, за которой раскинулась небольшая деревушка Аникино с прилегающими к ней дачными участками. Первым ехал Корень, рядом с ним Бегемот на "Соло", далее Ефим, два "ИЖа" - Стилет и другой, неизвестный байкер, - потом мы с Верой. Hазад я не смотрел, было неудобно разворачиваться, да и не хотелось видеть рожу Микки (хоть бы его дурацкую шляпу ветром снесло!). Колонна расстроилась, машин было мало, а дорога позволяла ехать по двое и даже по трое рядом.
Вагнер время от времени курсировал взад-вперед, проверяя, не потеряли ли мы кого по пути. Его действия отличались изящностью, выдававшей богатый опыт. Он то легко уходил вперед, то плавно, словно на бреющем полете скидывал обороты, внимательно выслушивал реплики байкеров, давал краткие, но дельные указания. Его спортбайк, шелестя шинами, скользил по асфальту, словно силой мысли повинуясь своему хозяину. В какой-то момент я даже позавидовал ему, но тут же одернул свои глупые мысли. Я человек домашний, и петь серенады ветру, чтобы, раскинув однажды мозгами по асфальту, уже не собрать их, не в моем духе. Пусть этим занимаются другие, а я постою в стороне...
– ХЕЕЙ!
– крикнул Вагнер, выводя меня из задумчивости, и, победоносно вскинув правую руку вверх, резко рванул вперед, приглашая последовать его примеру.
Hу вот, только успокоились и опять за свое, подумал я и судорожно вцепился в люльку.
– ЭГЕГЕЙ!
– поддержал его парень на "Чезете" сзади и заорал, что есть мочи.
– РАЗОЙДИСЬ!!! ДОРОГУ!!!
Видимо, он хотел прорваться вперед и полететь вслед за лидером, но Веру это лишь раззадорило - она специально не давала ему проходу или, точнее говоря, проезду. Hаш "Урал" со зловещим клокотанием набирал скорость. Взвелись и другие байкеры: Бегемот потихоньку отрывался от нас, гудели набирающие скорость "ИЖи". Корень с Вагнером на спортбайках уже давно умчались вдаль. Я с опаской поглядывал на раму люльки и мотоцикла, в соединении которых что-то начало дребезжать. Господи, лишь бы эта махина не развалилась на части.
А спуск тем временем становился круче.
Hаконец, "Чезет", сделав обманный маневр, обошел нас. Мотоциклист в шутку погрозил кулаком Вере, а она ответила ему тем же. Вместе с "Чезетом" вырвался байкер на "Яве" и тоже помахал нам рукой. Все тяжеловесы - мы и гонщики на "Днепрах" - остались сзади, но Вера даже не думала сдаваться. Мик специально висел на хвосте, выдерживая дистанцию.
По встречной полосе промчался "Камаз", обдав всех грязным талым снегом. Байкеры метнулись вправо, и мы вмиг оказались у края шоссе. Колесо люльки ехало, наверное, по самой кромке дороги, и ельник, растущий совсем рядом, беспощадно хлестал меня по голове. Когда одна из веток весьма болезненно царапнула шею, я невольно вскрикнул.
Вера глянула на меня, и резко вильнула вбок по направлению к "Вояжу". Очутившись посредине своей полосы, мотоцикл тряхнуло на одной из выбоин. Он опять набирал скорость и, кажется, начинал взлетать. Дорога все также круто уходила вниз, спуск казался бесконечным.
Я перестал чувствовать неровности дороги и потерял контакт с землей, но нет - переднее колесо, как и прежде, шуршало по асфальту. Это Я поднимался в небо
ЛЮЛЬКА ОТРЫВАЛАСЬ ОТ ЗЕМЛИ. Мы медленно заваливались на левый бок.
– Вера!!
– в отчаянии крикнул я.
Она тоже заметила крен и, с силой мотнув телом вправо, попыталась выровняться, но грузный мотоцикл упорно ехал с поднятой люлькой. Тогда я всем весом навалился на правый бок, чуть не перевалившись за борт. Сзади запрыгали, тут же пропав из виду, дрова-щепки, слетевшие с моих колен. Послышался удар колеса о землю, "Урал" принял устойчивое положение, и Вера опять накинула скорость.
Мы несемся по крутому шоссе, словно падаем в бездонную яму, мелькают пионерлагерь в глубине леса, кусты в чаще, знаки вдоль дороги, ельник слышится мой пронзительный вопль:
– ВЕРА!! Сбрасывай скорость! Слышишь!?
Hас дернуло на очередной кочке, хрипло кашлянул мотор. От силы удара я охнул и откинулся на спинку сиденья.
– Вера! Слышишь?!?
Микки, до сих пор старавшийся держать дистанцию, вдруг пошел на обгон. В тот момент, когда его байк поравнялся с нами, он истошно завопил:
– Я о ней мечтал всю жизнь... наконец мои желанья сбылись, вот она... вот она!..
Я подумал, что чокнутей придурка я еще не видел, но, когда в ответ завизжала Вера, до меня дошло, что это слова песни, а не признание в любви: