Дурная кровь
Шрифт:
И вышло так, как она того пожелала...
– Она поэтому так возится со мной? Потому что считает себя виноватой в моем сиротстве?
Мимо сновали люди, но мне все равно казалось в тот момент, что время остановилось.
Дядя вяло улыбнулся.
– Виноватой? Едва ли. К тому же, ты ведь уже поняла...
– тут мужчина запнулся. Да, наверняка ему первый раз приходится говорить подобные вещи.
–
– закончила за него фразу я. Он не хотел делать мне больно лишний раз. Но эта рана не болела. Наверное потому, что за прошедшие дни я уже сжилась с мыслью, что Анаис Дюпон была самым настоящим чудовищем.
– Да...
– Не надо так переживать за меня, дядя Рене, - попросила я, взяв его за руку.
– Я очень благодарна за вашу заботу, но... я выдержу все это. К счастью, я не помню моей мамы. Поэтому это почти что не больно.
Рене Арно тяжело вздохнул и сжал мои пальцы в ответ.
– Будь моя воля, ты бы ничего этого не узнала, - покачал головой он.
– Ты еще совсем ребенок, Тесса. А такие новости тяжело принять даже взрослому.
Я успокаивающе улыбнулась в ответ.
– Для этого мне нужно было никогда в жизни не приезжать в Новый Орлеан. А я все-таки приехала. Не волнуйтесь, я справлюсь.
Родственник кивнул.
– А что с Жаннет?
– задал он пока самый важный вопрос.
И что я могла сказать в ответ? Винить тетю Жаннет мне никак не удавалось. Мне успели слишком уж хорошо объяснить, на что была способна моя мать... И нет, тетя Вирджини все-таки была неправа. Совершенно неправа. Тетя Жаннет не мстила — она защищалась.
Писательница же сказала, что получила силу сразу после покушения. Что мешало ей убить сестру сразу же, как только достаточно пришла в себя? Но нет, Анаис Дюпон прожила еще несколько лет, вышла замуж, родила меня, и погибла только после того, как снова съездила в Новый Орлеан...
– Я... Она моя тетя. Она тоже обо мне заботится. И ведь, убив мою маму, она, по сути, спасла меня... Получается, мне даже обвинять ее толком не в чем...
Дядю Рене, кажется, такой мой ответ успокоил. Или он действительно ожидал, будто я могу объявить войну тете Жаннет, узнав, что она убила мою маму? Но я ведь об этом и так догадывалась... Андре Арно ошибался, когда обвинял старшего брата в том, что он лишил жизни Анаис Дюпон. Мраморный Рене был просто неспособен на удар исподтишка.
Отпустили нас довольно быстро. Да и что мы могли рассказать? Детектив, с которым я общалась, проговорился, что несчастная пролежала в той подворотне не меньше суток, перед тем как мы ее обнаружили... А ведь больше таких идиотов не нашлось... Ну, или же эти идиоты решили просто не звонить в полицию...
Да уж, удачно срезали дорогу, ничего не скажешь.
– Черт, мне теперь как-то стремно после захода солнца гулять...
– пробормотала Мари, когда мы уже ехали обратно.
– Можно подумать, будто что-то на самом деле изменилось, - фыркнул Кройц в ответ.
– Они всегда были рядом.
Близнецы прожигали затылок пса заинтересованными взглядами, но продолжать парень не собирался.
Мари поежилась, будто ей стало вдруг холодно.
– Может, ничего и не изменилось... Но я никогда раньше не видела... ну, подобного.
– Просто раньше они за собой убирали. Вот и все.
Тут в беседу вступил и дядя Рене:
– Но что такого произошло, что теперь они убирать за собой перестали?
Мне это тоже было очень интересно. Триста лет относительной скрытности, и вот теперь мертвое тело едва ли не на всеобщее обозрение выставлено. Я прекрасно помнила, как был оставлен тот труп: прямо под горящим фонарем. Чтобы точно не было даже единого шанса его не заметить.
– Дело передадут в наш отдел, - внезапно сказал пес.
О Господи, у этих ненормальных есть еще и свой отдел в полиции... Было от чего схватиться за голову.
– Может быть, они до чего-то и докопаются. Я созванивался с отцом вчера, он сказал, что хочет просить об аудиенции у принца. Если это несколько зарвавшихся отщепенцев, то принц с ними разберется. Другое дело, если это по велению самого принца их политика изменилась...
– Надеюсь, ты не забудешь сообщить об исходе встречи мистера Кройца и принца?
– произнес дядя.
Парень тут же ответил ему:
– Да, Месье.
Честно говоря, я была немного... ошарашена. Потому что Кройц говорил с моим дядей очень уважительно, признавая его главенство. А ведь раньше казалось, что мой почти убийца в принципе не способен никого уважать.
– Наверное, стоит рассказать все бабушке, - неуверенно произнесла я. Все же это не слишком хорошо, что главу Ковена, пусть и только номинального, даже не поставили в известность. Пусть и из лучших побуждений.
– Да и вообще, рассказать... Ведь в Ковене не знают об опасности.
Ответил мне на это предложение не дядя.
– Ты еще предложи объявления на всех столбах развесить. А то обыкновенные люди же не в курсе, что ночами опасно ходить, - осадил меня пес.
– Они не высовываются до тех пор, пока о них неизвестно. Если же люди все узнают, то смысла скрываться уже не будет.
Легко ему было говорить: сам Кройц не был человеком, он просто не понимал, каково это быть совершенно беззащитным в мире, полном самых жутких чудовищ.