Дурная слава
Шрифт:
Я зажмуриваюсь и, сделав глубокий вдох, прогоняю прочь все тягостные мысли, успевшие забраться в голову. Каким же хрупким в один момент оказывается устоявшийся мир для каждого из нас. Мне восемнадцать, но я даже представить боюсь, что было бы, если… А он прошел через это в двенадцать, выстоял и не сломался.
Я высвобождаю руки для того, чтобы повернуться к Антону, трепетно обнять и рассмотреть получше его лицо, изучить каждую мелкую черточку, а потом приникнуть губами к губам и поцеловать. Но не с тем неистовым желанием, которое
— Черт, омлет! — почти подпрыгиваю я, когда улавливаю навязчивый запах. — Я запорола ужин ребенка. Это непростительно! — Выключаю плиту, открываю крышку, поддеваю лопаткой яичный пласт, чтобы посмотреть на размер бедствия, и виновато вздыхаю: — Ну, точно. Немного, но пригорело…
— Думаю, ты поспешно винишь себя, — улыбается Антон мне в ответ. И, приложив палец к губам, манит за собой, в комнату, где на разобранной кроватке, уютно свернувшись под одеялом, мирно сопит переполненный впечатлениями наш утомленный генерал-лейтенант.
Мы возвращаемся в Озерки ближе к полуночи. От многообразия чувств, захлестнувших меня сегодня — от уважения до бесконечной благодарности, от нежного трепета до пылкой неконтролируемой страсти, от неприкрытого интереса до понимания всего, что происходит у меня внутри, — до сих пор кружится голова. Но я крепко держусь за Антона, прижимаюсь к его теплой спине каждой клеточкой своего тела и не хочу, чтобы нас когда-либо разъединили. Я готова сплестись с ним, срастись воедино, быть частью его самого. Но мы уже подъехали к моему дому.
— Заглянешь на чай? — спрашиваю я его, не дожидаясь, когда он заглушит мотор, потому что тогда придется говорить спокойно. А сейчас, под рык мотоцикла, мне следовало бы кричать, но я выворачиваю ситуацию в свою сторону. Прильнув к нему ближе, касаюсь губами мочки уха и на ходу сочиняю причину: — После погони за ветром следовало бы немного согреться.
— На что это ты намекаешь? — смеется Антон.
— Я предлагаю тебе с чашечкой сладкого чая посидеть на террасе под пледом и посмотреть на лживые лампочки. Не знаю, — невинно улыбаюсь ему я, — о чем ты подумал, но, кажется, это заразно.
— Генерировать убедительные причины для того, чтобы задержать меня и задержаться самой?
Хохотнув, я пожимаю плечами:
— Так вот, как это называется! — И, оказавшись на земле, отступаю назад, приглашая его проследовать за мной в калитку: — Но да, дурной пример заразителен. Хотя я имела в виду несколько другое…
Похоже, кое-кто тоже дал волю своим изощренным фантазиям. Интересно, насколько они неприличны?
Но Антон, хоть и мигом соскакивает с мотоцикла, не успевает принять мое приглашение, он даже не успевает ответить мне, хотя совершенно точно собирался что-то сказать.
— О! Тони! — В тени кирпичного забора, сбоку от гаража рисуются три силуэта. — Как ты кстати! Сегодня у Тима днюха, и мы разминаемся перед субботой. Генеральная репетиция, — напыщенно смеется один из дружков Артура и переводит взгляд на меня. — Или… Тони! Ты сменил место дислокации?
И я замираю в ожидании потока унижений, которые должны вылиться на мою голову. Несмотря на уверенность в том, что Антон и в этот раз спасет меня, все же готова сама держать оборону. Пусть только попробуют что-нибудь вякнуть в мою сторону!
Но этого не случается.
— Ты типа с ней? — недоуменно спрашивает сам сосед и щурится, силясь рассмотреть выражение моего лица в темноте.
Но в его голосе нет ни единого намека на насмешку, он всего лишь искренне удивлен. Хотя, может, мне это только кажется? И я по старой памяти реагирую на его выпады слишком бурно:
— А тебя это заботит? — зло ухмыляюсь я, где-то в глубине души понимая, что сама иду на рожон. И это даже не привычка, а защитная реакция, отработанный рефлекс на многолетние выходки из-за забора.
Кажется, моя воинственная поза заставляет всех поднапрячься. Артур переспрашивает, слегка подкорректировав вопрос:
— Вы типа вместе?
Тогда Антон подходит ко мне и, почти невесомо обняв за талию, аккуратно притягивает к себе:
— Ну почему же «типа»? Я ведь тебе уже говорил, у нас с ней любовь.
— Хах, рили*? — вроде бы даже добродушно смеется сосед. И добавляет: — Тогда, может, вы вместе заглянете? Чем больше народу, тем жарче веселье!
— Если только на пару минут, чтобы поздравить Тима, — отвечает Антон и вопросительно смотрит на меня.
— Что? — фыркаю я. — Нет!
Так я и разбежалась, идти по такому «важному» приглашению на их идиотское празднование!
— Да ладно, Джон, — лыбится третий. — Расслабься, мы всё забыли.
— Не называй меня так, — цежу сквозь зубы я.
— Хорошо, хорошо, Женьк. Так нормально?
— Нормально.
— Ну, вот и прекрасно! Добро пожаловать!
— Короче, — Артур закидывает свою граблю Антону за шею и похлопывает ей ему по плечу, — мы пошли, но мы вас ждем. — Ухмыляется довольно и уходит, уводя за собой скабрезную парочку. Будто делает нам одолжение, оставив наедине.
По пути они несколько раз оборачиваются, и я не могу понять, притворство ли это, их перемирие, или придуркам реально надоело меня донимать.
— Джонни, — Антон разворачивается ко мне лицом и мягко целует, отчего я наконец-то забываюсь и расслабляюсь. Его объятия, поцелуи, прикосновения — это нечто! Но они всегда так резко прерываются. — Если ты не хочешь, мы туда не пойдем, — шепчет мне он. — Но Тима я должен поздравить. Согласись, получится некрасиво, когда он узнает о том, что я был здесь и не зашел. Но я могу сам, — ведет бровью он, — метнуться туда-обратно…