Дурнушка Хана
Шрифт:
***
Новоявленный нянь посадил ребенка на кушетку и сел рядом. Так, что там с малышами надо делать? Эйрин нахмурил брови. Можно с ним поиграть, тогда спать крепче будет. Эйрин взял племянника на руки и задумался. Как там Эйлис это делала? А фто это у нас за малыф? Вроде так. Еще лицо надо доброе сделать. Практики нет, но это не трудно.
– А фтооооо это у нас за малыыыыыыыыыф?
Эйрин скорчил доброе лицо, в его понимании – брови поднял повыше, вылупил глаза, растянул губы в самой дружелюбной улыбке из собственного арсенала –
Так, с лицом справились. Теперь голос. Маленьких нельзя баловать. Надо с ним немного построже, а то сейчас разыграется и потом спать его не уложишь.Во всем надо знать меру.Подумав об этом, Эйрин сделал голос чуть грубее, чем собирался. Вкупе с холодно-вежливой интонацией, которую Эйрин использовал всегда, могло показаться, что шепелявый священник-инквизитор проводит допрос ведьмы, участь которой, в принципе, уже предрешена – костер.
Если бы малыш умел говорить, он бы все рассказал. Честное слово! Младенец некоторое время усиленно пытался сказать хоть что-то в свое оправдание, но ничего не вышло и он просто разревелся. Лицо Эйрина приняло свое обычное выражение – спокойно-безразличное (ДОПРОС ЗАКОНЧЕН. НА КОСТЕР! ), от чего маленький Лей заревел еще пуще.
Так, разревелся! И что прикажете делать? Эйрин чуть сдвинул брови. Лей уже закатывался от плача. Ах да, Астен подбрасывает малыша, когда тот плачет. Можно попробовать, у Астена отлично получалось – стоило ему подбросить Лейя пару раз, как слезы высыхали и мальчик заходился в радостном смехе.
Эйрин подбросил маленького вверх. Астен не подбрасывает высоко, а вот Эйрину всегда нравилось когда его подбрасывали повыше. Вспомнив столь важный факт из собственного детства, Эйрин подбросил Лейя повыше... Еще... Вот так! Смотри ты достанешь до небааааа! Теперь еще «Уууу» надо сделать, чтобы веселее было.
Каждый взлет и падение ребенка сопровождало «Уууу», звучавшее словно похоронный вой. Лей уже не мог плакать – он просто икал от страха. Молодой воин улыбнулся и посмотрел на племянника гордым взглядом.
Ну вот, успокоился.
Эйрин посадил ребенка на руку. Немного удивленно покачав головой, лейтенант пришел к выводу, что получается у него очень даже неплохо. Самодовольная улыбка растянула губы. Держа племянника на руках, молодой лейтенант гордо улыбался, но внезапно какой-то звук привлек внимание и Эйрин вновь нахмурился.
Что это?
Эйрин посмотрел на Лейя – тот, широко открыв глаза, смотрел прямо перед собой, маленькое тельце подскакивало при каждом «Ик».
Таааааак... С маленькими – одни проблемы. Наверное, пока плакал, воздуха наглотался. Что там при икоте делают? Помнится, мастер-наставник рекомендовал стоять на голове, пока не пройдет.
Эйрин с сомнением посмотрел на ребенка.
Нет... На голове ему стоять еще рано, не справится, а переворачивать такого маленького будет скорее пыткой, нежели лечением. Усевшись на диван, лейтенант крепко задумался. Помнится, наставник говорил, что икота у маленьких явление вполне нормальное, но его сына в самом деле безопаснее оставить в покое, а вот маленький Лей дело совсем другое. Мальчик икал так сильно, что молодой нянь действительно начал опасаться, что маленькое и хрупкое тело просто-напросто не выдержит. Посмотрев внимательно на племянника, Эйрин все-таки решился.Обхватив голову Лейя ладонями, лейтенант положил большие пальцы на веки племянника, чуть-чуть надавив. Проделва эту процедуру еще несколько раз, Эйрин возмущенно нахмурился – Лей продолжал икать и теперь икота стала еще громче.
Покопавшись в памяти, Эйрин вспомнил еще один метод борьбы с этим недугом, который уже начал казаться ему лично не таким уж и безобидным. Слегка нахмурившись, лейтенант заткнул племяннику уши указательными пальцами и покрутил ими. Лей продолжал икать.
Устало вздохнув, Эйрин кивнл сам себе. Остался последний метод и если он не поможет, придется искать лекаря... Закрыв на миг глаза ребенка ладонью, лейтенант резко убрал руку и широко тому улыбнулся. От одного знахаря Эйрин слышал, что при икоте надо просто отвелчься, потому и улыбнулся Лейю со всем дружелюбием, на какое только был способен. Пусть малыш подумает, что они сейчас в какую-нибудь новую игру поиграют.
Несмотря на свой нежный возраст, Лей сразу понял, чего от него хотел дядя. И эта его кроожадная улыбка лишь подтвердила страх – если в следующий раз, как это было и сегодня, Лей снова будет повсюду за дядей ползать, то он всенепременно залезет к нему в голову. Если уж не через глаза, то через уши.
Эйрин тем временем пытался понять, полегчало ли любимому племяннику. Наклонившись пониже он пристально посмотрел Лейю в глаза и спросил:
– Ну? – Брови нахмуренны, лицо серьезное. Лей от испуга прекратил дышать. – Прошло?
Когда Лей наконец-то прекратил икать, Эйрину показалось, будто у него с плечь гора свалилась. Нет, чтобы там ни говорили, а маленькие дети – большие проблемы. Усадив уставшего племянника себе на колени, лейтенант посмотрел на старинные часы с маятником, стоявшие напротив. Да... А час-то поздний... В Акадэмии в это время ученики уже второй сон видят. Так, и где эта няня? Няни все не было, хотя, если верить словам Эйлис, она уже должна была прийти.
Ладно, сами справимся.
Эйрин поднялся по лестнице на второй этаж и вошел в комнату ребенка. Положив Лея в кроватку, сам он сел рядом. Свечи зажигать Эйрин не стал – иначе Лей точно не уснет. На некоторое время в комнате стало тихо.
Чуть приоткрыв глазки Лей огляделся – страшный дядя ушел. Теперь надо, чтобы пришла мама. Лей начал посапывать, а потом и вовсе захныкал. Мама всегда приходит, когда он так делает.
Услышав, что племянник хныкает (видимо опять собираясь разреветься) Эйрин задумался над тем, как бы его успокоить.
Подбрасывать точно нельзя. Способ хороший, конечно, но маленький может разыграться. С детьми такое бывает. Что делать? Правильно. Надо дать ему игрушку.
Оглядевшись в потемках, Эйрин не узрел ничего похожего на игрушки и слегка приуныл. Взгляд его упал на пояс. А на поясе... Висели кинжалы.
Ну конечно! Лей ведь мальчик, а мальчикам больше всего нравится оружие. Радостно улыбаясь, Эйрин взял в руку один кинжал и склонился к кроватке. Ласковым голосом (на этот раз действительно ласковым. Само собой получилось. Наверное, тренировка внизу все-таки принесла пользу) произнес: