Дурочка
Шрифт:
Оттягивая момент, я вышла из такси за три квартала и неспешной походкой, двинулась в сторону ресторана у Яблоньки. Мысли возвращаются все время к прошедшей ночи. Как меня угораздило? Я никогда не бываю такой развязанной. Чтобы я взяла из чужих рук, что-нибудь еще раз. Я не ожидала такого сюрприза от подруги, мы дружим с детского сада. Юлька о случившимся нагло не отпиралась.
– У тебя головная боль прошла? Прошла! Так чего на меня катишь? – вот и весь ее сказ.
Головная боль прошла и в самом деле, а вместе с ней и логическая способность мыслить. В целом не случилось ничего критичного. Мы весело потусили. Танцы моя страсть. Но вот потом…
Приближаясь к ресторану, я внутренне подготовилась к тому, как сейчас мама начнет знакомить меня с очередным кандидатом. На вылет, вот кто эти принцы. Напыщенные самовлюбленные коты (часто можно и с приставкой в виде буквы «с»). Кто желает получить в женушки тупую девушку с деньгами? В конце концов, свой круг, он только свой. Как говорит мама «деньги к деньгам, любовь тут не при чем».
Внутри, я прошла через прохладный холл, за встретившим администратором, немного остывая от жары. Они должны сесть за столиком у высокого окна. Отец, для чужих Юрий Николаевич Ершов, мама Ирина Борисовна и третий. Дела идут у отца, последние полтора года не важно. Все в городе знают, связываться с Танталовым себе дороже. Крупнейшая мафиозная шишка на всем южно-сибирском регионе, если дает что-то кому-то, возвращает упятерив. Но у папы не было выбора. Он залез в долги и это видно по нему. Отец сильно похудел, резкий сброс веса состарил его. Щедро добавилась седина на висках. Они с мамой почти не разговаривают в последнее время, видимо обходят болезненную тему для обоих.
– Понимаю. У Танталова случаются нестыковки с оплатой. Все знают, – с этими словами отец поправляет душащий его галстук, смотрит на сидящего человека напротив, нервозно улыбается вовремя подошедшему официанту.
Мне очевидно, что отцу неуютно в полосатом сине-желтом кресле декорированным под барокко с деревянными завитушками на ножках. Мамы нигде не видно. Судя по словам отца, с ним сидит не жених, а партнер. Такое бывает, когда требуется продемонстрировать партнеру, какие у отца с ним общие семейные ценности. Указать на схожесть жизненных путей. Но обычно, если такое и случается, это ровесники отца. Люди зрелые, имеющие порой не одну, а несколько семей.
– Будем делать заказ, – белоснежная витринная улыбка официанта, мгновенно растаяла под тяжелым взглядом отца.
– Семгу и красную икру. Что с вином?
Официант отыскал взглядом сомелье, подал знак приблизиться.
– Вы кредитовались у Танталова? Можно узнать, что планируете делать дальше? – партнер отмахнулся от официанта, показывав, что не решил про заказ.
– Аренда, дробление, распродажа. Обычные дела, – отец пожал плечами, так словно хорошо разбирается в недвижимости.
– Кредит под саму недвижимость? Не рискованно ли?
– Знаю, рынок не на подъёме, скоро все измениться. Это же недвижимость, что с ней станется. Слышал, ты хочешь сменить сферу деятельности.
– А вот и я, – моих плеч коснулись с двух сторон прохладные мамины руки. У нее всегда на ногтях безупречный маникюр. Несмотря на возраст, ей не дашь больше сорока. – Ты, все-таки, пришла.
– Привет, – отзываюсь я, наблюдая, как папа поднимает взгляд, а партнер оборачивается.
Ох, только не это, только не это! Ну, не может быть!
– Наконец, – отец встает, уступает место маме.
Я же смотрю в зеленные глаза. И ничего не могу сказать или сделать. Откровенно говоря, мне нечем дышать.
– Знакомьтесь. Моя Алиса. Артем Берцев.
Артем кивает, и в его глазах мгновение назад недовольных и мрачных, всплывает насмешливое любопытство. А я вижу в мыслях утренний бугор под простыней. В мужских глазах вежливая усмешка того, с кем я делила сегодня постель. В каких именно смыслах делила мне не известно! Зато у него мягкая кровать и хороший дом. Ведь мог на его месте оказаться бомж. Проснись я утром с ним, где-нибудь в канаве или на улице. От этих мыслей, меня ощутимо передернуло. Сомневаюсь, что я заглянула бы бомжу под покрывало или пленку. Ну, может и заглянула бы? А вдруг бомжи становятся такими от того, что у них маленькое достоинство? Кажется, для мужчин честь и достоинство на первом месте. Так говорит папа.
– Ваша дочь?
Отец подталкивает застывшую меня к диванчику, на котором сидит Артем. Краска заливает все мое лицо. Черт, черт, черт, он же видел меня голой. Я его правда тоже видела. Так что один-один, не считается. Но что было между нами? Было? Если люди спят всю ночь голыми в постели, это означает, что между ними что-то было? В поездах тоже спят и в автобусах, значит, не было. А если случился секс, то было или не было?
– Я слышала у них отличные блины с черной икрой. Лучшие в городе. Артем, вы их не пробовали? – мама расстилает на коленях салфетку.
Она одета в элегантное зеленое платье от Живанши. Я же в льняной блузке и юбке. Мне достался от нее красивый цвет волос, только ее убран в сложную прическу, изящную и одновременно простую. А мой растрепанный и путанный от ходьбы. На лице у мамы почти незаметный роскошный мейкап, на моем круги под глазами от нетрезвой ночи.
Еще воспоминание:
Я танцую в центре танцпола. Вокруг меня расступившийся круг наблюдателей. Я умею хорошо двигаться. Музыка пропитывает все мое существо, звенит в душе. В следующее мгновение возникает Артем. Я очарованная им, замираю. И тут же, чувствую себя в его руках. В плотном кольце. Он страстно прижимает меня к себе. Я обвиваю руками его шею. Он высокий, приходится встать на цыпочки. Его губы накрывают мой рот. Я растворяюсь в нем, отдаюсь сладости нашего поцелуя. Отдаюсь власти чужака.
– Пробовал, очень вкусные, – Артем смотрит прямо на мои губы, и я краснею. – С удовольствием попробую еще раз.
– Садись, – руки отца подталкивают меня к его дивану. – Мы как раз делаем заказ.
Судя по резвому движению отца, дела совсем плохи. Я знаю, транш должен пройти на днях, но в подробности дел не вникаю, слышала домашние обрывки разговоров.
– Алиса. Только что получила диплом педагога. Хотя по виду и не скажешь, верно, Артем? С таким же успехом можно ходить голой, по улицам, – мама как всегда в своем репертуаре. Я типа сапожник без сапог. К счастью, купить за деньги можно все.
– Мам, не стоит. А то и в самом деле скоро буду ходить голой по улицам, – отвечаю я, продолжая тупить и не садиться туда, куда давно пора усесться. Чего теперь ломаться, когда уже голой поспала, на письку посмотрела и даже кое-что вспоминаю. И от этих воспоминаний кожа горит огнем, во рту пересохло, и дышать нечем.
Артем учтиво улыбнулся, и даже бровью не ведет. Протянул руку и мне ничего не остается делать, как пожать ее. Она теплая, гладкая. Обычное рукопожатие. Ну, не может он упасть на спинку дивана и заржать, почесать там яйца и сказать, а ты помнишь, как мы здорово с тобой вчера. А? Трахнулись? Чпокнулись? Какие есть варианты у этого действия?