Душа для четверых
Шрифт:
Только вот любви Галке и не хватало для полного счастья.
Она быстро набросила серо-желтый кружевной передник, подколола невидимками колпак: хозяину нравилась эта клоунада, и за отсутствие рюшечек и оборок он нещадно штрафовал. Напарницы побурчали для порядка, потому что на смену она умудрилась опоздать, и Галка покивала для виду, но быстро забыла об этом, бегая от столика к столику, собирая заказы и передавая их на кухню. Стащила кусок белого душистого хлеба, запила чьим-то недопитым кофе.
Напарницы оттаяли, глядя на ее рвение.
Работы было немного:
Спустя пару часов Галка начинала больше напоминать ощипанную ворону, чем предмет чьего-либо пьяного воздыхания, и проблема решалась сама собой. Самые упорные, конечно, не сдавались, но они были исключением из любого правила.
– У кого-то квартиру разбирали, да? – спросила одна из официанток, сорокалетняя полная Юлька, которая до сих пор выплачивала кредит за иномарку бывшего мужа, а сама ютилась с двумя детьми в съемной однушке.
Галка любила добродушную и тихую Юльку, иногда предлагала посидеть с ее малышней, иногда помогала с продуктами. Наивная, чересчур уж человечная, Галке она казалась кем-то вроде постаревшей на лицо Маши.
– Да, старушка одна попалась, с котом больным и лысым. Одинокая.
– И как?
Галка, оглядев наполняющийся человеческими телами зал, рассказала ей немного. Гремели басы, музыка заглушала и слова, и мысли в голове, но Юлька все равно напряженно вслушивалась, тянулась к чужой мертвой памяти.
– Решилась? – крикнула Галка ей в самое ухо. – Включить тебя в список?
– Да нет пока. – Юлькин голосок был едва различим. – Времени не хватает, дети болеют, денег нет…
Кажется, ее завораживал рассказ о чужой жизни и пустых квартирах, состоящих из голых стен, где все еще жили призрачные, криво вырезанные из памяти образы мебели и забегающие на чай соседки. Юлька жадно расспрашивала и тут же пугалась, находила тысячу причин, почему не может даже попробовать.
– Официантка! – рявкнули из дальнего полутемного угла с такой ненавистью, что Юлька сжалась в комок.
Галка подхватила блокнот с барной стойки и направилась к очередному любезному посетителю. Днем кафе работало как кулинария, сюда забредали неспешные, будто бы уже давно усопшие бабульки, забегали студенты или заходили мамаши с выводками детей. Голые локти липли к клеенчатым скатертям, под ногами хрустели сухие картофельные ломтики, мутно-пыльные окна слепо таращились на улицу. Только вот Галка чувствовала себя здесь нужной, она зарабатывала здесь небольшие, но деньги, могла поболтать с Юлькой по душам… Тут ей было почти хорошо.
За столиком сидели три женщины, вокруг вилось сизое облако табачного дыма. Все были немолодые и ярко накрашенные, с нитками жемчуга на морщинистых шеях, жирно блестящими алыми губами и скомканными веками в синих тенях. Пьяные, конечно, но тут других и не бывало. Галке они показались похожими на бухгалтерш, только вот обычно такие дамы к ним не забредали. С первого взгляда заметно было, как им здесь неуютно и непривычно, как лениво они поддевают кольца лука в тарелках и морщатся от музыки.
– Я вас слушаю.
– Сколько можно-то?! Ты сюда работать пришла или…
– Аня, – поморщилась соседняя дамочка. – Креветок нам, тигровых. С лимоном.
– У нас такого нет. Принести вам меню?
Музыка затихла, раздался вскрик, и вязкая тишина, прямо как в квартире у Анны Ильиничны, подобралась со всех сторон. Галка стояла над столиками, над этими тетками, которые явно готовили новый возмущенный залп, и чувствовала, как снова давит в желудке.
– Креветок нет? – хищно переспросила первая, и глаза ее вспыхнули прожекторами. – А что у вас есть вообще в этом клоповнике?
– Бифштексы из единорогов, – улыбнулась ей Галка, – и саламандры в собственном соку.
Снова загрохотало, мигнуло, ожило. Тетка потяжелела лицом.
– Это шутка или что?
– Это помощь дорогим клиентам. Нет креветок, говорю. Будете что-то брать?
– Ротик прикрой. Или язык длинный, не помещается?
Сколько раз Галке обещали переломать руки? Сколько раз поджидали на улице, чтобы избить или пообщаться, а она сидела за барной стойкой, пока повара не вымоют и не сдадут кухню новой смене? И били, бывало, и щипали до черных синяков, и просто орали – таких больше всего. Галка не вслушивалась в пьяные угрозы.
– Язык нормальный, рот тоже. Жду ваш заказ.
– Ты не хами тут! – взвизгнула третья, тощенькая, костлявая, с торчащими реберными дугами. – Я таких, как ты, сопливок, по школам в узел завязываю, чтобы мне…
Галка улыбнулась еще шире: ничего себе, уважаемые педагоги, ученые дамы. Да, такие к ним давно не забредали, брезговали обычно. Отчаяние? Последняя попытка найти мужские штаны и обрести то самое загадочное женское счастье? Или просто хотят почувствовать себя выше всех обитателей любимой Галкиной рыгаловки?
– Дамы, ни мне, ни вам проблемы не нужны. Давайте вы сделаете заказ, а я принесу его максимально быстро, хорошо?
Ничего хорошего. Тощая схватила Галку за руку, больно схватила, царапнула ногтями, и Галка дернулась, скорее от удивления, чем от испуга. Пляшущие по стенам разноцветные огни сошлись на светлом Галкином предплечье сине-красными пятнами, словно синяки.
– Отпустите.
– Я тебя воспитаю, мерзавку. Не учили со старшими разговаривать?
Галка поняла, что соскучилась по своим привычным алкашам: никаких сюрпризов или грубостей, пьяные джентльмены извинялись за душок, разбросанные по столу вилки и рыбью чешую, обещали, что все у такой красавицы сложится хорошо. Голоса звучали смазанно, одна из теток попробовала вмешаться, вскрикнуть, но слова ее утонули в шумном зале, как скрывшийся под водой камень.