Душа и взгляд. Баллады в прозе

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Помните,

любезный читатель, как однажды и давным-давно, когда вы еще были несмышленым малышом, вы как-то раз напроказничали? ваш отец тогда собирался вас наказать, ваша мать с притворной суровостью нахмурила брови, а вы с заплаканными глазами украдкой смотрели на мать: «Этот взгляд был мучительно красноречив. Он скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке».

Потом вы превратились в подростка и стали ходить в школу, учились вы, скажем прямо, неважно: быть может, вам не хватало способностей, а может, вы склонны были читать внимательно только те книги, которые вы любили, а не те, которые задавала учительница, и потому с вами происходила одна и та же сцена, а именно: вы тупо смотрели на ваши ботинки, учительница недоуменно взирала на доску, ученики с улыбкой переглядывались, а сами вы исподлобья взирали на приятеля за передней партой, который мог подсказать вам правильный ответ: «Этот взгляд был мучительно красноречив. Он скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке».

Следом вы, как и полагается, сделались юношей и, конечно, в один прекрасный момент по уши влюбились, после многомесячных ухаживаний вы вошли, наконец, в интимный контакт с девушкой, которую вы безумно любили, но по причине невероятного волнения, обычно сопутствующего первой любви, этот контакт прошел не так, как вам бы того хотелось, и вот, одевшись и прощаясь, вы полным стыда и ужаса взглядом смотрите украдкой, через зеркало трюмо, на свою полуодетую любовь, задумчиво сидящую на постели: «Этот взгляд был мучительно красноречив. Он скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке».

Однако время идет, и из юноши вы превратились в мужчину, вы женились, и у вас появились дети, ваш брак можно было назвать скорее удачным, чем неудачным, но однажды вы повстречали женщину, которая была вашей первой любовью и с которой у вас был болезненно неудачный сексуальный опыт— помните? вы пытаетесь отыграться и отыгрываетесь: с вашим окрепшим в супружестве любовным опытом вы добиваетесь того, что та женщина, не успевшая, кстати, найти счастья в любви, заново в вас влюбляется, но вы довольно хитроумны и не желаете бросать жену и семью, и вот как-то раз, как это обычно бывает в жизни, жена застает вас обоих в кафе, она подсаживается к вам и с притворной наивностью спрашивает вас, кто эта женщина, а вы отвечаете ей, что это давняя ваша знакомая, можно сказать, одноклассница, и в ответ на молчаливый, пронзительный, требующий немедленного разъяснения взгляд жены вы, в свою очередь, незаметно и умоляюще поглядываете на ту вставшую между вами женщину: «Этот взгляд был мучительно красноречив. Он скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке».

А дальше было то, что время неумолимо, и мужчины обычно живут меньше женщин, также и вы, к великому сожалению, состарились и одряхлели раньше вашей жены, и вы уже не можете ухаживать за собой, а у нее кроме вас на руках внуки и домашнее хозяйство: встает естественный и оттого еще более страшный вопрос об отправлении вас в дом для престарелых, положим, вариант, более характерный для западной жизни, нежели для

российской, и вы сами сознаете, что другого решения быть не может, тем более, что вы когда-то изменили жене – и все-таки в последний момент вы бросаете на нее самый важный в вашей жизни взгляд: «Этот взгляд был мучительно красноречив. Он скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке».

Наконец произошло то, что должно было рано или поздно произойти: вы умерли, и предстали перед судом Господним, грехи ваши, в общем-то, невелики: детское непослушание, недостаточное уважение к учителям, разочарование в первой любви, измена жене, нежелание пострадать и прочие мелочи жизни, проницающий вашу душу ангел готов уже подать Всевышнему милостивый отчет, но вы, по привычке не доверяя Высшим Силам, со смиренным и пристыженным взглядом смотрите на ангела: «Этот взгляд был мучительно красноречив. Он скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке».

И тогда Господь, мыслью проникнув отчет ангела и не увидев в вас смертельных грехов, хочет услать вас в горние светоносные сферы, дабы сделать вполне счастливым, но в последний момент, вспомнив о том, что божественная справедливость— самое главное, сует в ваши (астральные) руки великую книгу: ту самую, которую вы при жизни любили больше всего на свете, как, впрочем, и большинство нормальных детей и подростков— Господь это сделал для того, чтобы вы, внимательно перечитав ее, сами для себя выбрали последующее ваше существование, и в этой книге, как легко догадаться, есть уже знакомые вам строки: «Этот взгляд был мучительно красноречив. Он скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке».

Вот вы только что приехали из России на Запад: неважно, какой российский город вы покинули и в каком западном городе осели, главное, чтобы это была Европа, потому что только там находятся те «святые могилы», о которых говаривал наш незабвенный Федор Михайлович и без которых заграничная среда обитания для русского эмигранта тотчас теряет ту «изюминку», благодаря которой он все-таки как ни крути, а на Больших Онтологических Весах весит чуть больше, чем любой другой эмигрант, —

в самом деле, для какой еще нации чужбина едва ли не в большей степени становится ее же второй, если не первой родиной? итак, вы славно прижились на сытом, благополучном и по части социальных механизмов работающем как часы Западе, и ваша душа, точно после долгого утреннего сна, обросла жиром, потому что на Западе нет никаких экзистенциальных проблем, связанных с западным обществом и государством как таковыми, а есть только проблемы, присущие жизни как таковой: болезнь, несчастный случай и тому подобное, —

так что даже посреди беспросветного одиночества и особенно в старости – вот вам и единственная настоящая западная трагедия – российский эмигрант умудряется чувствовать себя как рыба в воде, —

правда, по той простой причине, что он, собственно, никогда не остается один: всегда подле него кто-то есть из родных и близких и это, с одной стороны, великое благо, потому как «не дело человеку быть одному», но, с другой стороны, и некоторое бытийственное ограничение: в том плане, что великого и запредельного космического уединения, уединения как «родимого пятна» земной жизни, уединения, дышащего на нас из недр звездной полночи, уединения, которое испытал даже Иисус Христос во время распятия, —