Душа Императора

Еремина Дарья Викторовна

Обогнув жилую территорию отеля, мы остановились у стекленной теплицы ресторана.

Распахнутые двери звали отдыхающих на ужин.

— Еще время ужина не прошло. Пойдем, покушаем. — Она повернулась ко мне, не желающему выходить в свет. — Да, пошли. Тут нормально кормят. Лучше чем в Мариотте и Хайяте, уж точно.

— Это эталон?

— Нет, это просто пять звезд, в отличие от наших четырех.

Я уже не упирался и шагал за ней в неприлично яркий свет.

— Четыре звезды в центре Наама бей? Меня обманули? — Я и не знал, что нахожусь в четырех звездах. Это не имело никакого значения. Просто, удивило.

— Тебе пафос надо или тихо поспать и вкусно пожрать? — Она не была раздражительна — просто, я туго руководился.

Окончательно

удивленный, я вошел в теплицу и внюхался. Сдаюсь! Дайте два!

Мы сидели напротив и с аппетитом ели второе, третье, сладкое… Пили вино. Вино было против виски-колы, но возмущалось не сильно. При свете она казалась необыкновенно бледной, худой и ангельски привлекательной. Точнее, чертовски привлекательной. Если бы не ее здоровый цинизм и едкий юмор, я бы подумал, что она больна. На вопрос, почему она не загорает «как все» отдыхающие, последовал лишь легкий кивок «на себя посмотри». После этого я узнал, что она тоже проводила дни под водой. Она тоже не курила… Впрочем продолжать сейчас бессмысленно, мы нашли друг друга окончательно и бесповоротно, вовремя и там где надо.

Мы вышли одними из последних. На улице стало еще чуть прохладней. Я замер, вдыхая теплый бриз, освежающий захмелевшую голову.

Казалось, что Марго так же необыкновенно комфортно со мной, как и мне с ней. Она относилась к тем девушкам, кто разворачивается и уходит, если хоть что-то не нравится. Она не напрягалась и не напрягала. С ней было просто.

— Кальян?

— Кальян. — Кивнул я, нежно обнимая мое худое создание за плечи.

Старик сидел на том же месте, где я оставил его до заката солнца. Он так же неторопливо беседовал с посетителями своих подушек, раскуривал кальян, и изредка смотрел на небо. Я нерешительно остановился на дорожке. На его подушках уютно умостилась парочка. Очень захотелось оказаться на их месте. Картинка была необыкновенная.: по обе стороны от ковра старика было пусто метров на сто. Сзади, буквально в десятке шагов, накатывало мелкими бурунами море. Я кинул взгляд на Марго. Худышка зябко жалась ко мне и так же смотрела на курильню араба.

— Я сегодня был у того старика. Он сказал, что может научить меня быть счастливым, богатым и властвовать в душах и сердцах людей.

— Научил?

— Нет, я ушел.

— Дурак. — Улыбнулась она и пошла вперед.

— Там же занято. — Пошел я за ней, выворачивая ноги в сандалиях из песка.

— Значит, освободим! — Откликнулась Марго безапелляционно.

— Ты вернулся, мой друг! — Старик махнул курительной трубкой и улыбнулся. — Я знал, что ты вернешься!

Сидевшие на подушках отдыхающие заинтересованно, и недовольно посмотрели на нас.

Это, определенно, был дурной тон — врываться так нагло в курильню для одной компании. Марго, тем временем, тихо устроилась на подушках и накинула на себя плед. Мне ничего не осталось, как присесть рядом с ней.

— Вы не видите, что здесь занято? — Не выдержала туристка нашей наглости.

— Под звездами занято? — Марго патетично повернула ладони к небу и устремила взгляд к звездам. — На берегу этого теплого моря занято? — откинулась на подушки и, взяв горсть песка, пропустила сквозь пальцы. — Или наш общий друг на данный момент приватизирован вашими пятью фунтами, заплаченными за кальян?

— Пошли отсюда. — Вскочила возмущенная девушка, утягивая за руку провожатого.

Мне показалось, провожатый не был против нашей компании. Когда он обернулся к нам пожать плечами, я шевельнул бровями в знак сочувствия.

Когда парочка отошла на десяток шагов, старик тихонько засмеялся и потрепал Марго по щеке. Оказалось, что она сидит на этих подушках уже не впервые. Они тихо беседовали, покуривая кальян, и я все больше удивлялся своей новой знакомой.

Через какое-то время я понял, что обращение «мой друг» изначально относилось к ней. В течение трех дней нашего пребывания на курорте мы с Марго все время наступали друг другу

на пятки, так и не встречаясь. Было видно, что старик считал Марго достойнее его внимания, чем я. Они говорили о простых и насущных вещах, в то же время являющихся вечными темами для всех народов. Говорили о языках (араб сносно владел английским, французским и свободно арабским, русским и немецким), их различиях и общих правилах. Даже в пустынных барханах, оказывается, был смысл и цель. Она смеялась, глаза ее горели, без всяких преувеличений, как звезды. Щеки разрумянились от теплого пледа, вина и спора. Я был не то что лишний — Марго облокачивалась на меня спиной, но влиться в разговор у меня не получалось. Через полчаса, обнимая Марго, чувствуя ее тонкое, живое, отзывающееся тело так рядом, а мысли — так далеко, я стал выходить из себя. С ущемленным самолюбием, более того, с пьяным и ущемленным самолюбием, я ввинчивал все более и более едкие замечания в их разговор и, в конце концов, разъярил свою спутницу.

— Да, что с тобой?! — Вскочила Марго с подушек. Щеки ее горели, глаза сверкали.

Она была так же пьяна от вина и кальяна, как я.

Старик тихонько смеялся. Я поднялся за ней. Как я могу ответить ей, что со мной?

Сейчас и здесь это был пустой вопрос с саморазумеющимся отсутствием ответа!

Немного чуткости и он стал бы бессмысленным!

Марго поблагодарила старика. Расплатилась за кальян и пошла к жилому сектору.

Играет она или действительно рассердилась, понять я не мог абсолютно. Лишь, догнав и удержав ее за руку, я встретил взгляд, не оставляющий сомнений. В мозг воткнулась игла. Такая явная агрессия не преминула материализоваться. Беспомощно выронив ее руку, я схватился за виски и зажмурился. Но эта боль — острая и мгновенная — оставила практически сразу.

Марго была в нескольких шагах. Я не собирался отпускать ее ни сейчас, ни потом.

И не дурман во мне говорил, хотя и дурманом тоже было то, что двигало мной и влекло вперед. Я быстро догнал свою худую бледную пассию, подхватил на руки и почти бегом направился в номер. Она замерла. В какой-то момент (я надеялся на это), возможно, испугалась. Легче ребенка, легче пушинки, почти невесомая, притихшая, она из обвинителя превратилась в виноватую, и благоразумно не стала рыпаться.

Войдя в домик, еще совершенно не отойдя от пережитых эмоций, я хотел бросить это невесомое создание на кровать, но, зацепившись ногой за чемодан у тумбочки, полетел вместе с ней, придавив. Она вскрикнула.

— Черт! — в сердцах я выругался и отпрянул. — Слушай! — В нескольких сантиметрах от меня все еще горели звездами ее недобрые глаза. Я не знал что сказать. Я хотел ее. Слова мне вряд ли могли помочь. — Не убегай.

Марго чуть улыбнулась: хищно и сладко. На ее губах и во рту остался сладкий вкус кальянного дыма. В глазах — томление и вызов. Я улыбнулся, возвращаясь к ее губам. Какая сладкая и дикая девочка…

Марго была необыкновенной находкой. После этой ночи я был готов пересмотреть свое отношение к вопросу «женщина или компьютер». Хотя, на тот момент это было преждевременно, а после уже не актуально. Впрочем, не посвящая никого в интимные подробности, я удостоверился в правильности предположения, что по настоящему познакомиться можно только в постели. И именно с этого и стоит начинать знакомство. Могу признаться: во мне зацементировались как идеал те ощущения, что я познал в первую ночь с Марго.

Я бы испугался, появись обстоятельства, способные помешать нам быть вместе после Египта. Но почему-то ничего, ровным счетом ничего, не вставало между нами. На следующее утро я проснулся абсолютно счастливым мужчиной.

Она спала. Мой демон с ангельским лицом, абсолютно гладкой, словно шелк, кожей, горячими губами, нескромными руками, пылающим взглядом и острым языком.

Маленькая, худая, все понимающая и отзывающаяся мечта. Через пару минут она тоже проснулась.

— За мной в восемь приедут из дайвинг-клуба.