Душа оборотня
Шрифт:
Про то, чтобы в пять лет ребенку давали новое имя, ведун слышал впервые, но сильно не удивился. Времена такие, что в каждой деревне свои обычаи. Не успели еще попы всех смертных под одну гребенку причесать.
— Стоп. Пока с твоей сестрой разберемся, а насчет кошки потом думать будем. Договорились?
— Ладно. — Девчушка скользнула на пол и выскочила в сени.
Олег прикрыл Белославу и прошел в горницу. Вторуша набивал рот всем, до чего мог дотянуться; в бороде застряли крошки, на усах повисла молочная
— Значит так, хозяин. Беде твоей помочь можно, если сделаете, как я велю. А сейчас скажи-ка, торфяник или глина рядом где-нибудь есть?
— Как не быть. Глина на речке из-под песка выходит правее от брода, а и торфяник там, чуть подальше, за ивняком.
— Это хорошо. — Олег огляделся: — Где младшая твоя?
— На двор, небось, побегла, егоза.
— Ладно. Ты к ночи баньку истопи. Вторуша, распрягай лошадей. На ночь останемся.
— Угу, — купец утер рукавом бороду и с готовностью поднялся с лавки, — все сделаем.
Подхватив со стола кусок мяса и ломоть хлеба, он засеменил к дверям.
Середин вышел на двор. Поднявшийся ветер гнал по улице пыль, облака затянули небо. Синичка пыталась стащить с плетня пятнистую кошку, крепко ухватившись за пушистый хвост. Кошка некоторое время терпела, цепляясь когтями и отчаянно мяукая, потом молниеносно хватанула девчушку когтистой лапой и кинулась в лопухи. Синичка затрясла рукой, побежала к избе и тут увидела Олега.
— Вот, опять, — лицо ее скривилось от обиды, — я погладить хотела…
— За хвост таскать не надо, тогда и царапаться не будет. Только не реви. На вот, — Олег сорвал подорожник, — лизни и залепи царапину. Отец твой сказал, возле брода глина есть. Покажешь?
— Пойдем. — Синичка вприпрыжку выскочила на улицу.
— Не беги, коза.
Ветер поднимал на реке волну, гудел в соснах на противоположном берегу.
— Ой, кабы грозы не было. Боюсь, ох боюсь, — причитала девчушка. — Перун гневается, огоньком кидает. По весне березу подпалил… Вот глина, а тебе зачем?
Середин огляделся.
— А где торфяник? Ну, болотце или озеро такое. Вода темная, черная почти.
— Так это дальше. Только я не пойду — страшно. Сказывают, там ичетики живут и игошки. Утянут.
— Со мной не утянут, — подбодрил ведун.
Они поднялись чуть повыше, продрались сквозь кустарник и вышли к ручейку, стекавшему в реку из торфяного озера. Вода была почти коричневого цвета, зацветшая возле топких берегов. Ведун оставил Синичку на краю озера, а сам направился к темно-зеленому кустарнику. Туя разрослась густо — переплетаясь плоскими ветками, образовала собой живую стену. Олег нарвал веток, набрал в карманы несколько горстей пахучих шишечек, и, подхлестываемые все усиливавшимся ветром, они направились в деревню.
Дождь все-таки накрыл их возле околицы. Олег с Синичкой припустили бегом, наперегонки и, смеясь, влетели в избу.
Середин оборвал с веток молодые побеги, а сами ветки велел хозяйке заварить в бадье. Сходил к телегам под навес во дворе, взял свою сумку и устроился в светелке, наказав никому не заглядывать.
Белослава лежала на лавке, похожая на мраморную статую. Платок скрывал волосы; веснушки выделялись на бледном лице, словно брызги краски, слетевшие с кисти художника в музее восковых фигур. Покопавшись в сумке, Олег вытащил холщовый мешочек и раскрыл его на коленях. Внутри лежали полотняные узелки с травами. Олег высыпал в чашку содержимое одного из них, растер с молодыми побегами туи и прикрыл глаза.
— Ты, звезда падучая, с неба ясного скатившаяся, возьми назад прелестника-перелестника, уходите прочь от девки незамужней, от жены мужниной, возвращайтесь, откуда явились, без обиды-жалобы, без любви наведенной, свет отдайте солнцу красному, месяцу ясному, зарнице вечерней.
Сложив траву в узелок, он привязал к нему тесемку и вышел в горницу. Вторуша дремал на лавке, Невзор возле окна вострил нож на оселке.
— Где хозяева?
— Баню топят, — сказал Невзор, — ты ж сказал, что б к вечеру истопили.
— К ночи, — поправил его ведун, — хотя, особой разницы нет.
За окном быстро темнело. Олег присел к столу. Невзор отложил брусок, попробовал лезвие и, удовлетворенно кивнув, сунул его в ножны. Заворочался Вторуша на лавке.
— Жрать охота, — вздохнул он, — знал бы — рыбки своей сготовил.
Вошел староста с пучком тлеющих лучин в руке, воткнул в глиняные пристенные державки, раздул огонь. В горнице посветлело.
— Ну, что. Баня вот-вот готова будет. Попаритесь, а потом вечерять станем, печь затопим.
— Париться не будем — не для нас топите. Скажи хозяйке, чтобы веник распарила в той бадье, где она ветки, что я дал, заварила. А поесть — чем угостишь, тем и рады будем.
Староста поскреб затылок.
— Как скажете. Пойду, бабу кликну — пусть на стол собирает.
Все вышли на двор. Дождь кончился, ветер стихал, в разрывах облаков проглядывали звезды. От хлева, перепрыгивая через лужи, прибежала Синичка с кошкой на руках.
— Ты правду сказал, — радостно заявила она, — больше не царапает.
— Еще бы, — согласился Олег, — тебя вот за хвост ухватить.
Синичка завертелась на месте, заглядывая себе за спину.
— Нет у меня хвоста… Куда? Вот, опять.
Кошка зашипела на Невзора, вырвалась от девчушки и шмыгнула под крыльцо. Тот невесело усмехнулся.
— Пойду я пройдусь. Тебе помощь нужна будет? — спросил он Олега.
Середин отвел его к плетню.
— В полночь к колодцу приходи. Может статься, что лишняя пара глаз не повредит. Особенно таких, как у тебя.
— Приду, — обещал Невзор.