Душа по обмену
Шрифт:
Мысли, что может победить Никей, он, похоже, просто не допускал. Да и мне в такой исход не верилось. Дорган слишком коварен и в отличие от прямолинейного, бесхитростного Блордрака честно драться не станет. Так что это будет не поединок, а убийство. К тому же, кажется, целители вообще не имеют права покушаться на чью-то жизнь.
Я сжала потяжелевшие виски ладонями, чувствуя усталость и опустошение. Как же хотелось остаться одной, всё хорошенько обдумать и взвесить, но такой возможности у меня не было, решение требовалось принять немедленно.
— Я
— Хорошо и впредь постарайся без необходимости с ним не общаться, — огорошил собеседник очередным неприятным заявлением. — Не хочу, чтобы вы снова устраивали заговоры за моей спиной. Узнаю, что снова что-то замышляете, сам его на поединок вызову!
Я промолчала, хотя и очень хотелось послать его подальше, а когда произносила слова магической клятвы, добавила в конце фразу «до конца сезона Иргаля».
— Мы так не договаривались, решила меня перехитрить? — недовольно проворчал декан.
— А вы хотели связать меня пожизненной клятвой, — напомнила, пожав плечами. Почему-то сейчас я его совсем не боялась. — Я всего лишь защищала свои интересы.
— И всё же ты меня обманула! — голос собеседника снова стал холодным и угрожающим. А на меня напала странная апатия — магическая клятва требовала опредёленных энергетических затрат.
— Это как-то непроизвольно получилось. Наверное, наследственность сказывается, — съязвила устало, мечтая лишь об одном, чтобы он, поскорее, убрался.
— Возможно, — Дорган вдруг усмехнулся, сменив гнев на милость. — Ты похожа на меня больше, чем тебе бы хотелось. Что ж, ладно, ты сама определила время отсрочки. До конца сезона осталось не так уж много времени, и на традиционном балу по случаю его окончания, я намерен представить тебя королю, как свою внучку. Просто подумай, какие перспективы и возможности это перед тобой откроет.
Я чувствовала себя выжатым лимоном и предпочла не вступать в новый спор, к тому же в дверь, наконец, громко заколотили, и дэйра Найрис требовательно велела Доргану впустить её. Он снова взмахнул рукой, дверь распахнулась. Заведующая смерила его негодующим взглядом и бросилась ко мне, с тревогой спрашивая:
— Леста, что он тебе сделал? Как ты?
— Ничего, всё… хорошо, — боюсь, мой ответ прозвучал не слишком уверенно. Ведь на самом деле ничего хорошего не произошло. Да, я выторговала отсрочку, но совсем небольшую — чуть меньше трёх земных месяцев. Что можно успеть за это время?
— Добрый вечер, дэйра Найрис, мы просто разговаривали и уже всё прояснили, — спокойно улыбнулся Дорган, направляясь к выходу.
— Мне доложили, что вы собирались забрать Лесту, — сказала заведующая, провожая его удивлённым взглядом.
— В этом больше нет необходимости. Я хотел лишь проверить поступившую информацию, к счастью, она не подтвердилась. Доброй ночи Лестэлла, — он кивнул мне и вышел.
В это время в коридоре раздались голоса, и один из них показался очень знакомым. Прислушавшись, я поняла, что именно этот голос слышала,
— Кто там пришёл, дэйра Найрис? — спросила я, взволнованно глядя на полураскрытую дверь. — Кто это разговаривает?
Всё ещё удивлённая заведующая проследила за моим взглядом.
— Храмовник Тайруш пришёл за своим лекарством, а что случилось?
Тайруш? Отец Мартиона! Разрозненный пазл, наконец, сложился. Мартион говорил, что его отец иногда помогал нам с мамой. Уверена, это он проводил мою проверку на кристалле души тринадцать лет назад, и не мог не понять, что тело заняла другая душа. Кристалл не лжёт, значит, солгал храмовник, который никуда не сообщил о маленькой двоедушнице. Но почему? С какой целью? Похоже, здесь опять не обошлось без Доргана!
Глава 38
Дэйра Найрис, подробно расспросив о случившемся, сокрушённо вздохнула и ничего обнадёживающего сказать не смогла, предложила лишь подержать меня в лазарете подольше, чтобы оттянуть новую встречу с Дорганом. А когда я призналась, что тем самым незарегистрированным менталистом был Тайруш, заведующая помрачнела ещё больше и объяснила, что храмовники в обществе почти неприкосновенны, а значит, привлечь его к судебной проверке будет очень сложно, но обещала по возможности не выпускать мужчину из виду.
Она просидела со мной около часа, успокаивая и уговаривая попытаться уснуть. Я нервничала в ожидании Блордрака — боялась, что Дорган отыграется на нём, так что сон долго не шёл, а когда удалось забыться, мгновенно провалилась в свой давний детский кошмар. Только теперь запахи и звуки не прятались в кромешной темноте. Она постепенно прояснилась до серой полупрозрачной пелены, в которой метались люди. Приглядевшись, я поняла, что сражаются двое мужчин. Сражаются жестоко, яростно — не на жизнь, а на смерть.
Сначала показалось, что это бьются Никей с Дорганом. Но когда картинка стала чётче, я поняла, что вижу мужчину с портрета из родового замка Блордрака — отца Никея. Да и второй на моего деда походил лишь королевской осанкой и цветом волос. Он явно был гораздо моложе Доргана и к тому же на целую голову выше.
Блордрак, судя по пропитанной кровью одежде и неуверенным движениям, был серьёзно ранен и сопротивлялся из последних сил. Изловчившись, он ранил противника в ногу длинным, тонким, похожим на шпагу клинком. Но блондин, хоть и упал на одно колено, всё ещё был сильнее, и его клинок вонзился в грудь мужчины с портрета. Я ясно увидела, как острый металл, направляемый снизу вверх безжалостной рукой, украшенной массивным чёрным перстнем с причудливым серебристым орнаментом, легко, словно нож в масло, вошёл в тело. По светлой ткани камзола Блордрака начало расползаться большое алое пятно, а где-то совсем рядом плакал ребёнок, и женский голос торопливо произносил непонятные мне слова, напоминающие магические заклинания из фильмов про волшебников.