Душа синтетика
Шрифт:
Андроид, продолжая внимательно слушать изобретателя, прикоснулся к ране. Поводив вокруг неё двумя пальцами, он поднял кисть и молча наблюдал за тем, как медленно ползёт вниз светло-синяя тягучая жидкость.
– Если начать сажать в тюрьму только за мысль о преступлении, то со временем мы все там окажемся. – Видя, как синее пятно на одежде перестало расти, конструктор довольно кивнул, внутренне радуясь не только грамотно проделанной им работе, но и тому, что лезвие угодило исключительно в регенерирующие элементы. – Ты не переживай, совсем скоро повреждение зарастёт: самовосстанавливающиеся материалы свою работу знают.
Она продолжала
– Вы не могли бы сделать его красным?
– Хочешь, чтобы оно больше походило на кровь? – Её просьба вызвала у него улыбку. Скрестив руки на груди, он прищурился, выискивая малейшие реакции в ней на их дальнейшую беседу.
– Угу. – Роботу удалось выдавить только такой лаконичный ответ. Ему казалось, что он просит слишком многого, и взявшееся ниоткуда стеснение позволило сказать только эти три буквы.
– Да, я могу это сделать, раз ты так хочешь. В магазинах робототехники и мехатроники продают только синее масло, но мне не составит труда перекрасить его в красное. Это даже и суток не займёт. – Заинтересовавшись поведением своего творения, изобретатель встал к нему чуть ближе. – Ответь, а почему ты не стала защищаться, когда увидела у него в руке нож?
– Не знаю. – Она плавно пожала плечами, первый раз сопроводив речь жестами, будто всё сильнее становилась человеком. – Не хотела причинять ему вред. Мне было его жалко. Не думайте, будто я забыла о праве на самооборону. Вы также говорили, что я имею права обратиться в полицию и подать на него в суд за нанесение мне ущерба.
– Всё верно. Ну что, пойдём в участок писать заявление? – Ему настолько не хотелось тратить этот тёплый солнечный день на походы по затхлым кабинетам, что он не смог скрыть своё недовольство и скукожил гладковыбритое лицо в кислую гримасу.
– Нет. Вы сами сказали, что рана скоро зарастёт. Сумку мы женщине вернули. Так что… никто не пострадал. Не вижу смысла портить тому человеку жизнь. К тому же, профессор, у меня возникло некоторое чувство, которое мне очень неприятно, и я бы хотела, чтобы оно закончилось как можно скорее.
Посетители парка довольно скоро перестали обращать на них внимание, будто и вовсе ничего из ряда вон выходящего только что на их глазах не произошло: казалось, у людей на виду можно было совершить самое дерзкое убийство, и даже это бы не заставило их вылезти из своих ментальных коконов, и открыто признать, что этот мир не безопасен до конца, что случаются ситуации, когда другим нужна помощь. Но нет, они убедительно продолжали делать вид, словно всё в обществе хорошо и беззаботные дни непременно будут идти и дальше, без каких либо угроз для них. Страх заставлял их поддерживать эту иллюзию, ведь если открыть глаза и честно признать проблему, то станет страшно выходить из дома: вдруг подобное случится и с тобой. И эта боязнь, подобно коллективному разуму, поддерживала всеобщее столь мерзкое заблуждение о том, что беды случаются исключительно с другими, а тебя они непременно обойдут стороной.
– Это боль. – Изобретатель не счёл нужным изрекать длинные разъяснения.
– Зачем вы сделали так, что я чувствую боль? – Все возможные негативные чувства взрывом бомбы вспыхнули в ней. Она ощутила себя преданной и оскорблённой, совершенно теряясь в домыслах: сделал ли это создатель с целью помучить её, потому что он садист; или же это опять важная часть его проекта.
– Это долго и бессмысленно рассказывать, лучше один раз показать, но не сейчас. Пока нам не до этого. Давай пойдём в кафе, угощу тебя чем-нибудь.
***
Профессор выбрал большую забегаловку, тянущуюся вдоль одной из самых оживлённых улиц, предполагая, что шум толп посетителей и массовая суета персонала позволят ему и роботу вести их диалог совершенно свободно, не опасаясь быть услышанными или раскрытыми. Но это предположение оказалось ошибочным – заведение было совершенно пустым.
Ощущения в нём были как в аквариуме (только без воды): выходившая на тротуар стена полностью состояла из стеклянных идущих снизу доверху плит; вдоль этой самой стены внутри здания в ряд располагались квадратные столы; рядом с каждым из них напротив друг друга стояло по два узких дивана, выполненных из светлого дерева с красной обивкой, которая, как картина в рамке, пестрила только в середине конструкции, оставляя по десять сантиметров с каждого края отполированному гладкому дереву; в центре зала находились круглые столики, возле которых квартетами гнездились тонкие металлические серебристые стулья лишь с лёгким синим пятном мягкой круглой подушки на сиденьях. А у самой дальней от входа части помещения, во мраке бытия, растянулась широченная барная стойка с дюжиной оранжевых высоких стульев, но даже там сейчас было пусто.
Изобретатель позволил синтетику выбрать место, где они будут сидеть; не захотев ютиться у круглых маленьких столиков, она выбрала большой квадратный стол в самой середине ряда, садясь за него так, чтобы на неё падали лучи солнца. Он занял позицию напротив неё, создавая дихотомический баланс с её радостным видом. Ему очень не нравилось, что прохожие будут смотреть на то, как он ест, а ему придётся смотреть на них, тем не менее спорить он не стал. К тому же небольшая преграда для глаз всё-таки была – на самом уровне лица каждую стеклянную панель украшал логотип заведения: громадная коричневая чашка с горячим напитком, пышная булочка с корицей и синяя ленточка, протекающая по ним, с надписью «кафе Хорев».
Едва слышно жужжа, к ним подъехал антропоморфный робот, ноги которого были заменены моноколесом, и приятным, милым женским голосом полил запрограммированными фразами, не открывая рта:
– Мы рады приветствовать вас, дорогие посетители! Пожалуйста, сделайте ваш заказ! И будьте уверены, вы не пожалеете, что пришли сюда! Потому что наши повара лучшие в своём деле!
Он протянул им два длинных и толстых, как уголовное дело, буклета, где каждый лист был бережно ламинирован и протёрт до неприлично-кристального блеска. В лучших традициях комиксов на каждой страничке красовалось очень много картинок, и почти отсутствовал текс.
– Выбирай, что будешь заказывать. Проверим, как работают вкусовые симуляции у модели твоей конструкции. – Поскольку его создание впервые оказалось в кафе, учёный решил смягчить манеру общения и говорить так, как разговаривают отцы со своими маленькими дочерями.
Она с предпочтениями не спешила, хоть и боялась, что на неё могут разозлиться из-за промедления. Изучая страницы, словно на них висело текста как на всех энциклопедиях разом, девушка-синтетик, громко хлопая каждым листом, внимательно осматривала фотографии блюд, не зная, какой давать ответ.