Душегуб

Жилин Сергей Александрович

Посмотрим что внутри.

Чувствуется некое запустение, мусор валяет по углам, что внизу; в тех, что наверху, — паутина. Восьмилапые здесь неспроста: достаточно тепло, а где-то в доме трещит огонь. Всё-таки местечко обитаемо, хоть и переживает не лучшие дни.

Стены и пол исполосованы когтями. Четыре синхронные линии глубоко уходят в древесину, обои и кирпичи. Росчерков так много, словно некто намеренно кромсал окружающее пространство. Если это был зверь (а иные варианты кажутся бредом), то он был явно взбешён.

Спотыкаясь о раскиданные вещи, посуду

и мелкий хлам, я прошёлся по центральному коридору, заглядывая в комнаты. В одной из них с огромным окном, выходящим на огород, обнаружилась хозяйка. На драном сером кресле устроилась под дырявым пледом Алиес, глядящая на полыхающий в бочке огонь.

Вообще говоря, я сперва обратил внимание на очаг, а растворившуюся в сером цвете женщину обнаружил не сразу.

Грязные волосы похожи на тину, бледное лицо несильно отличается от черепа, под глазами круги, тёмные-тёмные круги. Взгляд отстранённый, глаза покраснели. Курносый нос, губы столь тонкие, что кажется, будто их вовсе нет. Судя по торчащей из-под пледа руке, мать Дональда необычайно худа.

— Госпожа Зунтер, — обратился я, но та не отреагировала.

Пришлось дождаться, когда она моргнёт, чтобы понять, жива ли хозяйка. Тогда я сделал шаг:

— Алиес Зунтер, вы меня слышите?

Вновь тишина. Остаётся только взять за плечи и встряхнуть как следует.

Как оказалось, это было ошибкой! Только моя ладонь коснулась её плеча, как женщина издала дикий вопль! Здоровенная пасть распахнулась, веером расправились ряды тонких острых зубов, меж которыми заколыхался мясистый раздвоенный язык.

На руках вмиг отрасли здоровенные когти! Телепортация спасла меня от удара — нанизать кишки на эти гвозди у мутантки не вышло. Разглядев меня в углу комнаты, уродина одним прыжком преодолела расстояние в четыре метра и с размаху пробороздила стены корявыми крючьями.

Я уже был сзади и пнул ногой в затылок. Искажённая мутацией тварь поцеловалась с углом, но удар вышел недостаточным, чтобы вырубить мразь. Пришлось пятиться, чтобы молниеносные взмахи не нашинковали меня в лапшу.

В конце концов Алиес просто бросилась вперёд, сваливая меня на пол и прижимая своим телом. Не успей я переместиться, в следующую секунду моя голова покатилась бы в сторону, брызгая кровью…

Под руку попался торшер, которым грех было не вломить по спине противницы. Она распласталась на полу, но тут же принялась подниматься, рыдая при этом. Когти исчезли. Наверно, она уже не опасна, хотя дистанцию я поспешил увеличить.

Хозяйка дома неуклюже выпрямилась и обернулась — никакой зубастой пасти, да и разума в глазах стало побольше. Она даже заговорила:

— Ты кто? Убирайся! Я могу убить тебя!

— Руки коротки, — избавимся от торшера. — Меня зовут Винчи, возможно, ты меня помнишь, я из Гавары.

— Какой такой Гавары? — бросилась на меня Алиес, но в этот раз с худыми женскими кулачками. — Не хочу ничего слышать! Убирайся!

Телепортировался за кресло, отчего ненормальная завертелась на месте. Когда поймала меня взглядом, агрессивно ткнула в лицо пальцем:

— Ты! Мутант!

Помню тебя! Нашёл моего сына… ты нашёл моего сына…

И вот тут началась истерика, какой ни одна другая баба не устроит, даже другие несчастные, что потеряли детей, на подобное не способны. Её плач походит на рёв медведя, перекрученный косичкой с визгом свиньи, а третьим локоном будет хрип курильщика. Зунтер принялась метаться по комнате, сшибла со стены картину, перевернула табуретку, разбила стекло в серванте. Даже чуть не уронила бочку, но я успел перехватить.

Не сразу я заметил, как она вновь отпустила когти. Подлетела к стене и в момент вскарабкалась к потолку, откуда грохнулась на кучу досок и тряпья, которая раньше была диваном.

Там её буйство и остановилось: она свернулась калачиком и принялась плакать.

— Алиес, поговорить нужно, — тут же навис я над ней.

— Убирайся… — в бессилии пропищала она.

— Не уйду, пока не ответишь на вопросы.

— Уходи! Вам всем так нравится издеваться… всем… уходи…

— Я не издеваться пришёл. Ищу Душегуба, но нужны твои ответы.

В этот раз прогонять меня безутешная мать не стала, но и слёзы лить не прекратила. Посчитал это согласием помочь.

— Знаешь, что у ещё пятерых матерей убиты дети?

— Так им и надо! — необычно жёстко сказала Алиес. — Пусть хоть кто-то ощутит то же, что и я! Чтоб все так же мучились!

Рыдающую скрутил кашель. Она задёргалась так сильно, что я невольно отступил, особенно после таких слов. Хотелось бы знать, стала она такой после непереносимой потери, или всегда в её мозгу жил червь безумия…

Когда она затихла, я продолжил:

— Это были Иворы, Пан Фоки, Симены, Путы и Цукероны. Их детей убил Душегуб. Ты помнишь этих людей?

— Помню…

— Что вас связывало?

Трудно общаться с неадекватными, особенно когда они начинают плакать в голос. Однако ответ мне нужнее воздуха.

— Что связывало эти семьи и тебя, Алиес?

— Келлетриф… ты хочешь услышать это имя?

— Что за Келлетриф? Кто это ещё такой?

Диковинное имя, услышать которое сравни появлению самого Душегуба. Пусть я сквозь пальцы следил за маньяком, но помню всех, в кого тыкали пальцами с обвинениями. А вот это имя в новинку. Всё лежало на поверхности, а полиция Гавары не могла взять?

— Кто это, Алиес?

— Отец… Дональда… он… со многими пытался порезвиться… везде получал отказ… а со мной… так получилось… родился Дональд…

— И он убил сына спустя несколько лет? Зачем?

— Отомстить, — ответила сквозь слёзы Алиес, — я прогнала его: он собирался жить в моём доме… Все женщины его гнали… он решил отомстить…

Не вяжется, как ни подгоняй.

— Почему тогда его не схватили? Ты же ведь сказала о нём полицейским?

— Нет…

— Почему?

— Они, — впервые она повернулась ко мне лицом, — Разговаривали со мной всего один раз… сразу после смерти Дональда… Только сейчас я узнала про других… Поняла, кто виноват… Вы будете мстить? Отомстите только за Дональда… за остальных не надо!