Душегуб
Шрифт:
Секундное оцепенение разрушил звон бьющегося в окне второго этажа стекла. Вскинув голову вверх и мгновенно вычислив выбитое окно, Люд увидел тупорылый ствол ручного пулемета с торчащими снизу сошками, будто сам собой укрепляющийся на подоконнике. Различить стрелка в глубине комнаты было невозможно.
— Все назад! — рявкнул Люд, пригибаясь и одновременно разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.
Левая рука почти на автомате вцепилась в воротник куртки так и оставшегося стоять с открытым ртом Жердяя, пригибая сержанта к земле, таща за собой, за спасительный угол бетонного забора окружающего соседний дом, туда, где не достанут пулеметные пули. Краем глаза Люд увидел как медленно, неуверенно, будто в толще воды задвигались комендачи. "Не успеют!" — в какой-то момент отчетливо мелькнуло в мозгу. Первая неуверенная и слишком
— Грамотно, сука, грамотно… — пробормотал Люд присев на корточки и осторожно, в треть лица, выглядывая из-за спасительного забора.
Пулеметчик находился на втором этаже дома, скорее даже не этаже, а эдаком флигеле, типа летней веранды с балконом. Сейчас пулемет молчал, потерявший цели стрелок не желал даром расходовать не бесконечные боеприпасы, и это Люд тоже про себя записал ему в плюс. Посреди улицы лежал, раскинув руки, словно желал вцепиться в слишком быстро вдруг завертевшуюся планету, белобрысый солдат. Эта мысль при взгляде на него возникала сразу же, потому что пальцы парня с маниакальным упорством все сильнее и сильнее царапали покрытие дороги, будто надеясь, что пусть старый выщербленный, но все же асфальт вдруг поддастся усилиям слабой человеческой плоти. Лицо было жутко перекошено в страдальческой гримасе, из ран на груди и животе толчками выхлестывала темная кровь. Почему-то раненый не кричал, видимо эмоциональный шок от всего происшедшего пока заслонял собой боль, не давал ей в полную силу вгрызться в разорванное пулями тело. "Не жилец", — коротко отметил про себя Люд и постарался как можно быстрее выкинуть этого мальчишку из головы, не до него сейчас, о живых надо думать. Он коротко оглянулся на присевшего рядом с автоматом наготове Жердяя и только сейчас заметил еще одного комендантского бойца. Тот, пригнувшись, стоял у забора и, видимо, сам этого не замечая, кусал губы, колени его явственно дрожали, но глаза при этом были шальные, как у готовящегося кинуться в драку за самку мартовского кота. "Откуда он тут взялся? С самого начала что ли за нами следом рванул, а я не заметил?" Люд качнул головой, сам себе удивляясь, старею, похоже, ни хрена вокруг не вижу. Но много времени парень ему на удивление не оставил, судорожно набрав полные легкие воздуха, он вдруг метнулся из-за забора назад к воротам.
— Куда, блядь?! — в голос взревел Люд, едва успев уцепить бегуна за ремень и, одним мощным рывком втягивая его обратно. — Жить надоело, урод?!!
Грохнул пулемет, фонтанчики выбитой из дороги асфальтовой крошки весело процокали совсем рядом с забором. Поудобнее перехватив солдата локтем под горло и чуть сдавив, чтобы не трепыхался, Люд всем телом вжался в нагретый полуденным солнцем бетон забора, страстно желая в тот момент разом стать как можно меньше, муравьем, букашкой, чтобы посланный из дома свинец не нашел его, пролетел мимо. Собственное тело вдруг показалось ему невероятно большим и неуклюжим, огромным куском вытарчивающим из укрытия, таким, в какой просто невозможно промазать.
— Пусти! Пусти! — хрипел, задыхаясь солдат, бестолково дергал руками, сучил ногами в тщетной попытке освободиться. — Пусти! Там Леха остался! Ранен он! Пусти!
— Заткнись, урод! — злобно зашипел ему прямо в ухо Люд. — Убит твой Леха, труп он, все! Двухсотый!
— Врешь, гад! Он живой! Я видел! — захлебывался солдат.
— Все, я сказал! Мертвый он, это агония была, парень! Ты что думал, умирают как в кино? Раз и все? Ни хрена подобного! Вот так умирают, долго, ногти обрывая, за жизнь цепляясь, в крови, в дерьме, в блевотине! Вот так вот! — горячечно шептал Люд
Солдат, наконец, прекратил попытки вырваться из рук Люда, и теперь лишь крупно дрожал, периодически громко всхлипывая, давясь злыми истеричными слезами.
— Жердяй, присмотри за ним! — зло крикнул Люд, переваливая обмякшее тело бойца себе за спину.
Сам бледный как мел с мелко подергивающимся правым веком Жердяй отнюдь не являл собой образец спокойствия. Однако порученный приказ исполнил с присущей ему добросовестностью.
— Очнись, мазута! — рявкнул он в самое ухо солдата, сопроводив окрик довольно чувствительным тычком кулака в живот. — Очнись и держи нам спину! Улицу в той стороне секи! Понял? Улицу и дома! Прощелкаешь вахов, урою на хер!
Люд уже выбросил из головы бестолкового бойца, все равно в предстоящей схватке рассчитывать можно было лишь на своих, неоднократно проверенных и побывавших во всяческих передрягах. От комендачей теперь требовалось только не путаться под ногами.
— Копыто! Копыто! — позвал он, не высовываясь из-за забора.
— Ответил! — долетел крик из-за дома.
— Что там у тебя?
— Дух с оружием хотел из дома выскочить! — проорал Копыто. — Меня заметил и пальнул. Я ответил, но не попал. Он обратно через забор прыгнул.
— С той стороны подход к дому есть?
— Нет, чехи из окон секут, не сунешься!
— Хорошо! Будь там, следи, чтобы не выскочили!
— Принял!
— И сам не высовывайся!
— Понял, Вы осторожнее, тащ капитан!
— Без сопливых, — проворчал Люд, невольно улыбнувшись, и вновь заорал, напрягая горло: — Тунгус! Тунгус!
— Ответил! — откликнулся разведчик.
— Как у тебя?
— Тихо, за окнами я смотрю!
— Хорошо! Будь там!
— Принял!
— Ну что, Жердяй? Как сук выкуривать будем? — подмигнув сержанту, спросил Люд.
— На кой хрен нам их выкуривать? — пожал плечами Жердяй. — Вон пусть комендатура и выкуривает. Их проблемы…
— Да нет, сержант, теперь это и наша проблема… — задумчиво проговорил Люд, еще раз осторожно выглянув на улицу.
Кардинально там за прошедшее время ничего не изменилось, только белобрысый Леха окончательно затих, да комендачи возились за своим ненадежным укрытием не то, пытаясь устроиться поудобнее, не то, надеясь, не привлекая внимания стрелка, отползти из зоны его видимости по змеящейся вдоль улицы неглубокой канаве. В принципе положение было конечно патовое. Чехи не могли покинуть окруженный дом, вряд ли их там больше трех-четырех человек, так что на прорыв особо не пойдешь, разве что под прикрытием пулеметного огня, хотя тоже мало реально, да и пулеметчик в этом случае остается на верную смерть. Разведчики и комендачи в свою очередь не располагали достаточными силами для штурма, но время работало на них, стрельба посреди полностью подконтрольного федералам села остаться незамеченной не могла, наверняка сюда уже спешит поднятая по тревоге дежурная смена из комендатуры, а когда она будет здесь духов выкурят тем или иным способом, можно не сомневаться.
— Эй, в доме! — донеслось с улицы, и Люд узнал голос Степченко. — Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Выходите без оружия с поднятыми руками! Всем кто сдастся, гарантирую жизнь и справедливый суд!
— Пищел в жоп, пидар! — откликнулся со второго этажа звонкий молодой голос.
— В противном случае вы все будете уничтожены! — невозмутимо закончил майор.
— Заибесся! — тут же отозвались из дома.
— О как! — с осуждением покачал головой Люд. — Грубим… Наглеем… Жердяй, ну-ка, мухой метнись к «шишарику» и на нем к нашим. Там возьмешь у Бизона два «Шмеля», они во вьюке должны быть, он знает. И назад с низкого старта. На все десять минут. Усек?
— Усек, — понятливо кивнул Жердяй и, согнувшись в три погибели, чтобы не мелькать над забором, рванул вдоль по улице.
"Шишарик" вернулся даже раньше отведенных десяти минут, подкатил почти вплотную и встал, лишь когда Люд свирепо замахал водиле рукой. Из кабины вывалился тяжело нагруженный вьюком из двух толстых зеленых цилиндров Жердяй и потрусил, пригибаясь к замершему у угла забора командиру.
— Доставил, тащ капитан, все в ажуре!
— Молодец, Родина тебя не забудет, — улыбнувшись, хлопнул сержанта по плечу Люд. — Ну, распаковываем! Один тебе, один мне, по-братски.