Душегуб
Шрифт:
Много времени на то, чтобы перевести «Шмели» из походного положения в боевое не потребовалось, уже удерживая на плече готовую к применению зеленую трубу с откинутым прицелом и рукоятью Люд начал инструктаж:
— Так, ты, воин, отползи подальше, открой рот и не отсвечивай. Жердяй, готов?
— Всегда готов, — улыбнулся непослушными прыгающими губами сержант.
— Молодец. Тогда слушай и запоминай. Сейчас я выскочу из-за угла и выстрелю по второму этажу, потом сразу ныряю обратно. Тут же выскакиваешь ты и целишься тоже во второй этаж, на случай если я промазал. Если я попал, стреляешь по первому этажу, понял?
Жердяй молча закивал.
— Не ссы в компот, щас вахов на шашлык пустим! — ободряюще гаркнул командир.
Жердяй опять лишь вяло
Наконец взаимопонимание было достигнуто, и комендачи, приготовив автоматы к бою, уставились на поднятую высоко вверх руку разведчика. Как только он опустит ее вниз, будет открыт шквальный огонь. И в этот момент в конце улочки взрыкивая двигателем показался БТР, облепленный облаченными в каски и броники бойцами. Степченко в международном жесте всех водителей показал Люду скрещенные руки и махнул в сторону подходящей брони. Завязывай, мол, подкрепление прибыло, теперь и так разберемся. Однако Люд лишь досадливо скривился и резко опустил поднятую руку. Грохнуло несколько очередей, все это время ждавшие сжавшись в канаве от страха, сигнала бойцы с удовольствием принялись опустошать магазины своих автоматов. Так было легче. Стреляли они кто куда, не заботясь особо о том, чтобы целиться, ствол направлен в нужную сторону и ладно. Да, впрочем, точность от них и не требовалась. Пулеметчик немедленно откликнулся, положив несколько длинных очередей прямо перед канавой, в которой корчились, поднимая автоматы над головой, солдаты.
— А-а-и-и-я! — неожиданно тонко взвизгнул Люд, одним прыжком выскакивая на улицу.
Оптический прицел бросил к самому лицу выбитое окошко с торчащим пулеметным стволом, показалось даже, что мелькнула где-то в глубине темной комнаты оскаленная бородатая рожа стрелка. Но уверенности в этом у Люда не было, потому что в этот момент он уже жал спуск, еще в полете, еще не закончив движения, но почему-то, точно зная, что промаха не будет. По ушам ударил басовитый вой, и темная капсула ушла к оконному проему, а разведчик уже метнулся обратно за угол, где, прижавшись спиной к стене, ждал его белый, как мел, Жердяй.
— Ну! — рявкнул Люд прямо в его бледное, мелко дрожащее лицо.
И уперся глазами в пустой расфокусированный взгляд подчиненного.
— Дай сюда! — в бешенстве зарычал он, пытаясь вырвать из судорожно сведенных пальцев сержанта огнемет.
И тут грохнуло, да так, что заложило уши, мгновенно лишая окружающий мир звуков, превращая его в гротескное немое кино. Тяжелым раскаленным ветром пронеслась упругая воздушная подушка взрывной волны. И даже сквозь забившую уши вату донесся сильно приглушенный, будто долетевший с другого конца земли восторженный вопль комендачей.
Жердяй рванулся на улицу, выдергивая огнемет из рук Люда, в глазах его плескался предельный ужас.
— На, падла!!! — расслышал разведчик истошный крик.
А потом вновь свирепый вой разбуженной огненной смерти. Струя обратного пламени лизнула угол забора в паре метров от его лица. И снова грохот взрыва. Люду даже показалось, что землю под ногами ощутимо тряхнуло. В мозгу молнией мелькнула мысль о том, что, похоже, шарик раскололся на части, и они все сейчас окажутся в холодном вакууме плывущими среди опаленных огнем кусков планеты.
Из-за угла вывалился, шатаясь и зажимая руками уши, оглушенный Жердяй из под плотно прижатых к голове ладоней сочились тонкие струйки крови. Глаза бессмысленно мазнули по Люду и вновь уставились куда-то вдаль.
— Эй,
И поразился, неприятный режущий голос казалось, звучал где-то у него внутри, бился об стенки черепа, абсолютно не вылетая наружу. Однако солдат услышал и вопросительно глянул ошалевшими глазами на Люда.
— Слышишь меня, солдат?!
Боец заторможено кивнул.
— Присмотри за сержантом. Контузило его! Усади, дай воды, что ли! Я сейчас!
Осторожно, держа оружие наготове, он вышел из-за угла и застыл пораженный. Дома больше не было. Просто не было и все, потому, что назвать домом, или даже развалинами груду пылающих обломков посреди двора не решился бы даже самый оптимистичный наблюдатель. Рассчитывать, что кто-то мог выжить в этом аду, было, по меньшей мере, наивно. Люд когда-то давно на учениях видел результат стрельбы из «Шмеля» по специально для этих целей построенному бетонному остову двухэтажного здания и, потому, представлял себе, какой должен быть эффект. Однако такого не ожидал даже он. Люд устало опустил автомат и направился к чудом уцелевшим воротам. Подойдя вплотную несильно пнул железную воротину ногой, постоял, надеясь услышать гулкий звон металла, но в ушах стояло лишь ровное гудение пламени расходящегося пожара, а может это просто ныли протестующие барабанные перепонки. Одна из секций забора рядом с воротами завалилась практически наземь и висела, поддерживаемая соседними, на высоте примерно в пол метра над землей.
Люд легко запрыгнул на поваленный забор, сделал два осторожных шага на пружинящих ногах и оказался во дворе. Пошел напрямую к горящим обломкам, не глядя по сторонам, не заботясь о том, что происходит вокруг. Остановился он лишь когда жар, пышущий в лицо, стал совершенно нестерпимым и долго стоял так, молча глядя в огонь. Потом, коротко сплюнув, процедил сквозь зубы: "Вот так вот, суки! Вот так вот!", круто развернулся через левое плечо и, не оглядываясь, пошел обратно.
На улице за время его отсутствия произошли разительные перемены, с обоих концов она оказалась запружена возмущенно гудящей толпой. В основном ее составляли одетые в глухие длинные платья дородные чеченки, но мелькали также прожигающие солдат черными ненавидящими глазенками дети, а позади просматривались и взрослые мужчины. Над улицей бился многоголосый плач и вой, летели к небу жалобы и проклятья. Растерянные солдаты жались к БТРу, не зная, что предпринять, а разъяренные чеченки продвигались к ним все ближе и ближе, осыпая оскорблениями и угрозами. При появлении Люда, толпа качнулась к нему навстречу, а вперед протолкалась закутанная в черный платок старуха, что-то возмущенно кричавшая, показывая на разведчика пальцем. Что она говорила, Люд не слышал, в забитых выстрелами ушах до сих пор плыл колокольный звон, но особо сомневаться в содержании речи не приходилось. И тут Люда по-настоящему затрясло от внезапно нахлынувшей ненависти. Оскаленные лица чеченок, скрюченные готовые вцепиться в глаза пальцы, плюющие в него губы, все завертелось в сумасшедшем хороводе, и Люд медленно, будто во сне поднял автомат. Он не видел рванувшегося к нему от БТРа Степченко, не слышал его крика, но подступившее совсем близко безумие все же не смогло полностью поглотить его разум. Пока не смогло… Длинная очередь градом простучала по асфальту прямо под ногами напирающей толпы, заставив первые ряды отпрянуть и попятиться.
— Что, суки?! — захлебываясь выступившей на губах пеной истерично выкрикнул Люд. — Не нравиться, да?! Не нравиться?! А русских резать и насиловать нравилось?! А, суки, нравилось?! Все ответите! Все! Нет среди вас невиновных! Всех сожжем! Со всеми так будет! Слышите, суки?! Вы что думаете? Генералов купили и все! Конец! А вот хрен вам! Всех не купишь! Ответите еще! Все ответите! Всех убью! Всех!
И такой звериной ненавистью веяло от этого крика, такой мощной первобытной злобой, что толпа дрогнула, подалась назад, втягиваясь в промежутки между домами, пятясь, не в силах вынести жуткую волну ярости, что хлестала от человека одиноко стоявшего посреди улицы.