Душеприказчик

Кузнецов Константин Викторович

Ноги сами вели меня вперед, вглубь темных пролетов и длинных, узких коридоров. Если здесь раньше и несли свой тяжкий крест священники, то это было так давно, что здешние стены напрочь забыли прелесть небесных песнопений и позвякивание монастырских вериг. В свете факела я смог различить, насколько старой и ветхой была церковь: зияющие дыры, почерневшая до неузнаваемости настенная живопись, мутные, потрескавшиеся стекла.

Дойдя до конца коридора, я остановился, отчетливо услышав из-за стены чей-то мелодичный

голос.

И зачем только я забрался в эдакую дыру? Зачем? Задался я бессмысленным вопросом, ответ на который был слишком очевиден.

В это время голос усилился. Я почувствовал, как дрогнула рука — и тревожные тени от факела проворно побежали по каменной кладке. Именно так мастера кукольного театра, навевали на зрителей трепетный страх во время представления.

В один миг голос исчез, также внезапно, как и появился.

Я облегченно выдохнул. Нервы сковали мое тело не хуже боевого панциря.

Тишина давила на меня сильнее любого самого страшного и ужасного грохота.

Сделав шаг вперед, я разглядел в конце коридора хвост быстро исчезнувшей тени, будто пугаясь внезапно возникшего света, она мгновенно скрылась за винтовой лестницей, ведущей куда-то вверх.

Я сделал еще шаг и в ту же секунду, неведомая сила сбила меня с ног: и я лишь различил в полумраке блеск тонкого лезвия.

— Глупец! Я же сказал тебе — убирайся!

Знакомый голос прозвучал могильным воем. Меня как бродячего щенка отбросили в сторону.

— Дурр… лей… — где-то рядом прошептал зверек, повторяя слова хозяина.

Я застонал от боли.

* * *

Говорят, что человек перед кончиной чувствует не только свою смерть, но и исход того, кто после его смерти возьмет на себя обязанности по спасению души.

Их презирают и ненавидят, к ним относятся как ходячему безумию. Ведь только настоящий глупец по собственной воле решиться полезть в петлю. Говорят, когда они приближаются к смерти, их преследуют кошмары и душевные болезни, поскольку дав клятву умершему ко всему прочему, они получают в придачу всевозможные страдания и проклятья. Некоторые утверждают, что они могут разговаривать с мертвыми и видеть затерявшиеся в этом мире души? Но не велика ли цена за столь сомнительный дар. Этого, к сожалению, не знает никто, кроме самих Проклятых.

* * *

И вновь мы оказались среди сырости и мрака — шагая по огромной церковной зале. Зверек моего мрачного знакомого гордо восседал у него на плече, с интересом вглядываясь во тьму. Я, молча, шёл вперед, освещая путь.

Мы миновали один огромный кабинет, затем быстро пробежали по длинному коридору, вдоль мрачных покрытых пылью статуй, и вновь вышли в полуразрушенный зал. Невероятно, но снаружи церковь казалась гораздо меньше, чем внутри. Хотя стоило ли чему-то удивляться, здесь, где мир был совсем другим…

Всю

дорогу мы молчали, не произнося ни слова. Я не спрашивал, проклятый — не отвечал. И в этом была странная гармония, заставившая меня, прогнать прочь мрачные мысли.

В какой-то миг факел осветил огромные колонны и вытянутое арочное окно. Избегая света, неведомое мне существо очень похожее на человека, двигаясь по стене, будто пузатый мерзкий паук, поспешило укрыться за высокой черной кафедрой.

Я замер как вкопанный.

— Лууу, — протянул зверек.

Проклятый лишь резко кивнул и засопел, пытаясь сдержать накопившуюся ярость.

До конца не понимая, что происходит, я испуганно попятился назад. Что это за тварь? И что, побери его Подземный владыка, он собирается на него устроить охоту?

Приблизившись к кафедре, проклятый осторожно извлек из-под длинных лохмотьев небольшой стилет и, сняв с плеча зверька, медленно опустил его на каменные плиты.

Ша сделал несколько коротких шажков, остановился, принюхался и уверенно произнес:

— Там…та…

Я не слышал шороха или другого шума, существо вылетело внезапно, одним прыжком, пытаясь добраться до шеи Душеприказчика.

До моего слуха донесся противный булькающий звук, словно лопнула кадушка с вареньем.

Стилет оказался стремительнее самых быстрых хищных лап — лишь мгновение и смертельный приговор пригвоздил тварь к полу.

Ша недовольно фыркнул и закрыл мордочку лапками, словно ему была неприятна эта кровавая сцена.

Между тем Душеприказчик уже опустошал карманы умершего. Я со страхом и пренебрежением посмотрел на мрачное тело, облаченное в старые лохмотья.

— Помоги мне, Ша, — попросил проклятый.

Зверек легко заскочил на безжизненное тело и, обнюхав его с ног до головы, тихо пролепетал:

— Там…

Душеприказчик выдернул из мрака, словно из гнусного бурлящего болота маленький лучик света. Я лишь успел уловить крохотный шарик, источающий приятный белый свет. Душеприказчик тяжело сглотнул, и странный трофей, на миг, осветив изнутри его горло, исчез.

* * *

Я сидел в углу и тяжело дышал. Меня мутило и бросало то в жар, то в холод. Напротив, на огромном резном стуле восседал Ша отвлеченно вылизывая свое крохотное тельце.

Переведя взгляд со зверька на Проклятого, я грустно всхлипнул, сдерживая ужасную обиду. За последние пару часов он вспорол брюхо еще парочке странных тварей и холоднокровно сожрав светящиеся шары все-таки успокоился. Будто насытившийся зверь Душеприказчик тщательно, с нескрываемым удовольствием, протирал старой ветошью лезвие стилета.

— Хочешь есть?

Я не поверил своим ушам. В животе призывно заурчало, однако я не поддался резко нахлынувшему желанию. Вопрос так и растворился в тишине.