Души людские
Шрифт:
И замолчала, затеребила уголок платка, наброшенного на плечи.
Юрий взглянул на неё, аж дыхание перехватило. Столько лет мечтал увидеть Алёнку, и столько же лет была обида на неё. А сейчас стоит перед ним, а сама такая же красивая, как и прежде, и всё равно что-то в ней изменилось. Вроде прежняя Алёнка, такая же худенькая и голенастая, даже хвост на голове ленточкой перевязан, но что-то изменилось. Юрий долго смотрел на неё и молчал, всё пытался понять, а потом заметил, что нет той улыбки, не слышно того смеха и не видно радости, и взгляд другой, словно чего-то боится. Потускнела она, погасла что ли…
– Как живёшь, Алёнка? – сказал Юрий.
– Нормально, – она пожала плечами. – Замуж вышла. Живём. А ты как, Юра?
– Я знаю, что вышла, – нахмурился Юрий. – Я тоже нормально живу. По стройкам помотался, а теперь думаю, нужно остепениться…
– Как твоя семья? – неожиданно сказала Алёнка. – Хорошо живёте?
– Я не женат, – задумавшись, сказал Юрий. – Видать, не встретил такую, как ты. А твой муж, наверное, не нарадуется, что женился…
Алёнка быстро посмотрела на него и опять взгляд в землю.
– Надолго приехал? – помолчав, сказала Алёнка.
– Не знаю, – Юрий пожал плечами.
Разговор не получался. Так, обрывочные фразы и всё. Юрий мечтал, когда они встретятся, за все годы выговорится, обо всём поговорят и о них, что произошло – тоже, но вот Алёнка стоит перед ним, а у него сказать нечего. Ушли слова, исчезли, лишь непонятный осадок появился на душе. Вроде бы, по-прежнему, хотелось плюнуть на всё, схватить Алёнку в охапку и уехать, куда глаза глядят, чтобы никто и никогда не нашёл их, но в то же время, на месте прежней Алёнки стояла чужая женщина и он давно стал другим, далеко не тем, каким был в юности. Забрать её и уехать, а вот получится ли наладить жизнь да и нужно ли – этого Юрий не знал. Он вздохнул. Посмотрел на Алёнку. Что ни говори, а всё же в ней было что-то такое, от чего дыхание перехватывало и сердце щемило. Красивая она, Алёнка, но давно стала чужой. Да, чужой женой…
Юрий поднялся. Цветы, что лежали на коленях, упали, а он не стал поднимать. Простенький букетик. Он валялся на земле, а когда-то, давным-давно, как казалось Юрию, он мчался утром на луг, собирал цветы и старался незаметно положить на подоконник, но Алёнка всё равно знала, что это он приносит и по вечерам, когда они встречались, она улыбалась ему и редкие веснушки разбегались по лицу, и Юрию так и хотелось протянуть руку и дотронуться до них. А теперь до них дотрагивается другой и цветы ей приносит – этот другой. Юрий долго смотрел на неё, а потом медленно направился по тропинке. Следом пошла Алёнка, словно невзначай подхватив с земли букетик.
Уже неподалёку от дома, Алёнка дотронулась до руки.
– Юра, подожди, что сказать хочу, – запнувшись, сказала она.
Юрий остановился. Она стояла, и смотрела на него, а взгляд, словно из прошлого: чистый, яркий и трогательный, а поэтому всегда желанный.
– Понимаешь, Юра, я… мне же сказали, что… – она запиналась на каждом слове, наверное, не знала, как объяснить и снова дотронулась. – Я же…
– А что понимать? И так всё ясно, – сказал он и кивнул на дом, стоявший на отшибе. – Тебя ждут, – а потом не выдержал, приостановился и оглянулся. – Знаешь, Алёнка, если бы дождалась, мне кажется, у нас была бы другая жизнь, а сейчас, думаю, ничего не исправишь. Да и нужно ли это… – и опять кивнул в сторону дома. – Иди…
– Юр, а ты помнишь, как мы… – сказала вслед Алёнка.
– А нужно ли помнить? – не оборачиваясь, перебил он.
И развернувшись, сошёл с тропинки и напрямки направился к деревне, а у самого на душе тяжесть была. Груз неподъёмный. Приехал, чтобы сбросить этот груз, но оказалось, что он ещё тяжелее стал. Юрий понимал, о чём она хотела сказать. По движению руки, как она дотронулась, по её взгляду можно было понять, что она в душе, может и продолжала его любить, а он взял и оттолкнул её, хотя сам… Потому что она стала чужой женой. А кто виноват? Никто не знает – знает жизнь…
А спустя неделю, Юрий уехал. В город вернулся. И вскоре женился. Назло женился, чтобы всем доказать, а ей особенно, а может себе, что будет счастлив…
Сколько лет прошло с той поры, но память то и дело возвращает его туда, где, как казалось ему, он был по-настоящему счастлив. Кажется, всего в жизни достиг, но почему же так ноет душа? Столько лет прошло с той поры, как расстались, а до сих пор вспоминает деревенский луг, простенькие букетики и сладковатый запах с небольшой, едва заметной горчинкой – хмельное счастье луговых цветов. Скорее всего, они напоминают далёкое прошлое, чего так не хватает в этой нынешней и суетной жизни. Не уберёг самое ценное, что у него было, и потерял, а стал ли счастлив за эти годы? Юрий Борисыч пожал плечами. Он не знал…
Брат
Алешка, сутулый из-за большого горба и поэтому всегда смотревший на мир искоса и исподлобья, в синем трико, в серой застиранной рубахе, в вороте виднелась черная нить и простенький крестик, отложил книгу и прислушался. В подъезде послышался шум. Кто-то неторопливо поднимался по лестнице. Потом по двери громыхнули раз, следом другой и донесся громкий голос. Услышав стук, Алешка пожал плечами. Он никого не ждал, тем более ранним утром. Опять прислушался. Может, кто ошибся, проходя мимо двери, и стукнул случайно, но тут снова ударили по двери. Алешка поднялся с дивана, где сидел и читал книжку и, скособочившись, подволакивая ногу, подошел к двери и распахнул.
– Дверь сломаете, – буркнул Алешка. В полутемном подъезде стоял крепкий мужчина, одетый в дорогой костюм, белую рубашку с галстуком и в блестящих узконосых туфлях, который, надвинув простенькую кепку на глаза, держал в руках большую дорожную сумку и несколько пакетов. – Что надо? Слушаю…
Мужик хохотнул, толкнул Алешку в грудь, он пошатнулся и, не удержавшись, отступил в сторону. Незнакомец шагнул в прихожую, бросил сумку и пакеты на пол, щелчком отправил кепку на затылок и заорал. Не сказал, а именно заорал.
– Крючок, здорово! – мужик облапил Алешку и принялся хлопать его по спине. – Черт горбатый, это же я приехал! – он отстранил Алешку от себя, пытаясь заглянуть ему в лицо. – Эй, крючок, не узнаешь меня? – громко хохотнул, и снова принялся хлопать ручищами по спине. – Сколько лет, сколько зим! Не ждали, а я приехал!
Алешка поморщился от боли и шагнул в сторону, вырвавшись из крепких объятий или тычков, которыми награждал незнакомец. Нахмурившись, Алешка с удивлением посмотрел на приезжего, подтянул сползающее трико, поправил рубаху, качнул взлохмаченной головой и недоверчиво отмахнулся.