Два билета
Шрифт:
– Иди.
– А ты?
– Я должна уехать.
– Люся!
– срывающимся голосом воскликнул Шурик.
– Ты прекрасно знаешь, что я плохо себя чувствую и не могу никуда идти.
– Да, да, конечно, ты оставайся дома. Я одна.
– Что значит "оставайся дома"? Как это понять? И куда ты пойдешь? Туда?! И что ты будешь делать там? Дальше оцепления тебя не пустят. На улице собачий холод, дождь ... Ну зачем это тебе надо, Люся? Наши власти не могут опозориться на весь мир, они что-нибудь
– Я не могу и не хочу сидеть и ждать.
– А я могу? Думаешь, мне легко держать себя в руках?
– А зачем?
– Что ты имеешь в виду?
– не понял Шурик.
– Зачем ты держишь себя в руках? Кому от этого легче?
– Опять истерика! Люсенька, давай не будем ссориться. И так тяжело. Тебе нужно отдохнуть. Хочешь коньячку? Ну хорошо, не хочешь коньяку - не надо, а я выпью.
Людмила Владимировна встала.
– Я тебя никуда не отпущу!
– взвизгнул Шурик. Людмила Владимировна посмотрела на мужа, не в силах скрыть презрение. Шурик отвел глаза.
– В конце концов, поступай, как знаешь. А я лично устал! Как я устал!
– с непонятной злостью крикнул он и вышел из комнаты.
Все дороги к зданию с заложниками были перекрыты войсками и милицией. Водитель-частник доставил Селиванову только на Таганскую площадь и уехал, не взяв денег. Таксист, от нее узнав о беде, по всей видимости, ее пожалел. Селиванову это задело. "Зря, не нужно меня жалеть, - подумала она.
– У моей дочери будет все хорошо".
Дальше ей предстояло пробираться пешком.
Обходя пикеты, петляя по незнакомым улицам и переулкам, Селивановой удалось подобраться совсем близко к Дворцу культуры. Дальше хода не было - здание было оцеплено плотным кольцом военных.
Всё пространство перед оцеплением было забито огромным количеством военной техники. И если по телевизору это казалось необходимым и нужным, то увидев всё воочию, вблизи, невозможно было отделаться от мысли, что освобождение людей поручено бездушным чиновникам, для которых главное - отчитаться, создать видимость работы. Им лишь бы дать команду - послать десяток-другой бессмысленных бронированных консервных банок, а нужны они или нет - это их не волнует.
Материнское сердце Людмилы Владимировны тревожно сжалось, но она вспомнила о "своем" генерале, и надежда вновь ожила.
Вокруг было много людей. Они вглядывались в темные окна безмолвного здания. Несмотря на разлитую в воздухе тревогу, Людмиле Владимировне будто стало даже легче дышать. Она ощутила себя на своем месте. Отсюда она уйдет только вместе с дочерью.
Она вспомнила мужа. Шурик так и не понял, что она ушла от него навсегда. Он пропадет без нее. Но поступить иначе она не могла. Только бесконечно жаль годы, потраченные рядом с этим никчемным человеком.
Мимо пробежали
Она подошла к солдату, стоявшему в оцеплении. Из всех она выбрала его, с виду совсем еще мальчика. Интуиция преподавателя подсказала: он ее пропустит через оцепление. Ведь смогла как-то попасть на сцену погибшая девушка.
– Молодой человек, у меня там дочка, Ниночка, - Людмила Владимировна умоляюще сложила руки на груди. Равнодушный взгляд солдата смутил ее, и она сбилась.
– Я недолго ... совсем чуть-чуть ... посмотрю только и сразу вернусь.
– Назад!
– сказал солдат.
– Сынок, я ничего ... мне только посмотреть ... и сразу вернусь ...
– Товарищ капитан!
– крикнул солдат. Тотчас прибежал офицер.
– Я ей одно, она другое, - пожаловался солдат.
– Я ей - "нельзя", а она - "у меня там дочь" ...
Офицер устало посмотрел на Людмилу Владимировну:
– Мамаша, Вы зачем бойца провоцируете?
– Простите, у меня дочь там ...
– машинально повторила Людмила Владимировна, но уже без всякой надежды.
– У меня приказ: никого не пропускать. Прикажут пропускать родственников - пропущу. А сейчас, извините, не могу. Между прочим, родственников в штабе собирают, - и офицер подробно объяснил, как пройти к штабу. Однако Людмила Владимировна и слушать не хотела, чтобы куда-то уйти.
– Я никуда не пойду.
– Да это же рядом здесь, в двух шагах - на Дубровке! Пойдемте, я вас провожу.
Офицер попытался взять Людмилу Владимировну под руку.
– Отстаньте!
– крикнула она.
– Да что Вы, в самом деле! Эй, ну-ка, двое, ко мне!
– скомандовал офицер.
– Так, парни! Взяли бабулю ... аккуратненько ... и понесли к штабу!
Словно куклу, Людмилу Владимировну поставили на асфальт перед лестницей, ведущей в полуподвальное помещение.
– Дальше сами разберетесь, - сказал офицер и удалился вместе с солдатами.
Проходившая мимо женщина, лицо которой показалось Людмиле Владимировне знакомым, остановилась и спросила:
– Кто у вас там?
– Дочка, Ниночка, - с готовностью ответила Людмила Владимировна.
– У меня тоже дочка ... была ... убили ее!
Людмила Владимировна вспомнила - эту женщину показывали по телевизору. Ее дочь застрелили террористы.
– Я видела всё по телевизору, - побледнев, сказала Людмила Владимировна, которой происходящее показалось сном.
– Ничего, всё нормально, - буднично сказала женщина.
– Пойдемте в помещение. Здесь холодно.