Два брата (др. ред.)
Шрифт:
Однако положение осажденной крепости в начале мая стало очень тяжелым, особенно из-за недостатка пороха.
Полтава стоит у реки Ворсклы, разветвляющейся в этом месте на множество рукавов и трудно переходимой. За Ворсклой, на ее левом берегу, стояли русские войска под предводительством Меншикова. Меншиков решил послать Келину подкрепление. Пятнадцатого мая вечером из русского лагеря вышел отряд в девятьсот человек под командованием бригадира [108] Головина. В него входили по одному батальону из Пермского, Апраксина и Фихтенгейма
108
Бригадир — в старой русской армии чин, промежуточный между полковником и генерал-майором.
Русский отряд почти беспрепятственно дошел до передовых линий осады: шведы принимали его за свою рабочую команду, направленную на земляные работы.
Только невдалеке от валов крепости русских остановили окриком:
— Кто идет?
— Свои! — отвечал по-немецки Головин.
Но русских опознали. Началась ожесточенная свалка. Она обошлась шведам в двести убитых. Головин потерял восемнадцать солдат.
Приход значительного подкрепления вдохнул новую бодрость в защитников Полтавы, и они с удвоенной энергией отбивали неприятельские штурмы.
Первого июня на валах крепости кипел ожесточенный бой. Помогать солдатам вышли все боеспособные жители города. Потеряв четыреста человек, шведы отступили.
Фельдмаршал Реншильд прислал грозный ультиматум: «Сдаться, иначе защитники города будут перебиты все до единого!»
Но, когда парламентер, принесший это наглое предложение, возвращался в расположение шведских войск, за ним быстро двинулся русский отряд в тысячу солдат. Неожиданное нападение застало шведов врасплох: они потеряли четыре пушки, двадцать восемь пленных, двести убитых. Потери русских были: сорок девять убитых и сорок три раненых. Реншильд пришел в ярость, узнав, как русские ответили на его ультиматум.
Ночью — новая вылазка. Осаждающие опять потеряли две пушки.
Следующей ночью — опять внезапное нападение. Снова русские взяли две пушки, перебили сто восемьдесят шведов, увели пленных.
Шведские генералы теряли голову. Маленькая крепость, защищенная только земляным валом, с немногочисленным гарнизоном, оборонялась уже свыше двух месяцев от сильной армии, да мало того, что оборонялась, но еще и сама наносила жестокие удары.
— Да, эти русские — опасные враги!.. — вздыхали шведские военачальники.
Генералы Карла решили перейти на подземные работы: казалось, безопаснее взорвать полтавские валы минами. Но и тут шведов постигла решительная неудача. Русские вели встречные подкопы, потом пробивали соединительный ход, врывались в шведские галереи и уносили к себе бочки с порохом и этим же порохом стреляли в шведов!
Дух защитников Полтавы был бодр необычайно. Когда один малодушный заикнулся о сдаче города, жители побили труса камнями.
Особенно упорны были штурмы города в ночь на 22 июня и утром 22-го. Предвидя близость генеральной баталии, Карл делал последние попытки расправиться с городом: ведь в случае битвы полтавский гарнизон
Оба штурма были отбиты. На валах вместе с солдатами сражалось все немногочисленное население Полтавы: старики, женщины, дети. Шведы потеряли только убитыми около тысячи семисот человек и еще больше ранеными. Потери русских: сто девяносто два убитых, сто девяносто один раненый.
Эти отчаянные штурмы были последними: маленькая русская крепость выстояла против армии шведов, насчитывавшей несколько десятков тысяч человек.
За время почти трехмесячной осады шведы потеряли шесть тысяч сто семьдесят шесть человек убитыми и умершими от ран; это число почти равно первоначальному числу защитников Полтавы. Гарнизон русской крепости потерял тысячу сто восемьдесят шесть человек.
Героическая оборона Полтавы имела огромное значение в ходе войны: она ослабила силы шведов; она принизила воинственный дух шведской армии, подорвала ее веру в свою мощь. Комендант Полтавы Алексей Степанович Келин за руководство обороной был произведен из полковников прямо в генерал-майоры, минуя промежуточный чин бригадира. Доблестный старый воин честно заслужил такую награду.
Глава IX
ПОЛТАВСКИЙ БОЙ
По правому берегу Ворсклы, продираясь сквозь частый кустарник и хлюпая по болотцам, вспугивая суетливых куличков и степенных уток, шел поп.
Странный вид был у этого попа: старенькая ряса трещала на его широких плечах и едва доставала до колен, открывая штаны из серого сукна и стоптанные порыжелые сапоги. На шее служителя церкви болтался большой медный крест, соломенный брыль [109] съехал на одно ухо. Июньский день был жарок, и по бородатому лицу путника струился обильный пот.
Поведение путника тоже вызывало подозрения. Он беспрерывно чертыхался, путаясь в зарослях и увязая в болотах, и старательно избегал полян, где можно было увидеть его издалека.
109
Брыль (украинск.) — шляпа.
— Скоро ли будут эти проклятые Ватажки? — ворчал поп. — Говорили, как раз они на полдороге…
Несмотря на все предосторожности, поп, пересекая тропку, ведущую от реки, нос к носу столкнулся со старухой, которая несла на коромысле ведра с водой. Поп оторопел и уже собрался нырнуть в кусты, но старуха успела поставить ведра на землю и вцепилась в подол его рясы.
— Ох, батюшка, — радостно вскричала она, — тебя-то мне и нужно!
— Меня? — изумился поп. — Да какая же у тебя ко мне нужда?
— Мальчонку надо окрестить. Дочка у меня вечор родила, а ребеночек уж так плох, так плох, до утра не доживет.
— Да я-то при чем?
Бабка всплеснула руками.
— Окстись! Ты же служитель божий!
Служитель божий опомнился, поправил шляпу и крест на груди.
— Некогда мне, бабка, некогда! Тороплюсь… Ты лучше скажи мне, далеко ли до Крутого берега?
— А зачем тебе Крутой берег?
— «Зачем, зачем»… Дело есть!
Старуха кое-что начала понимать. Она ухмыльнулась: