Два брата (др. ред.)
Шрифт:
Смелые слова Пивня встревожили заговорщиков. Казаки схватились за сабли, но Зернщиков успокоил их.
— А хотя же бы и так, диду? Разве мы от вас какую помогу можем получить?
— Я вам уже тем помог, что не донес атаману, о чем вы здесь промеж себя судите. А сделал бы я так — качаться вам на виселицах!
— То верно, диду! А еще?
— Еще?! — Пивень заговорил быстро и яростно. — Ненавижу вора Кондрашку! Прошлой осенью замыслил я царское войско от погрома спасти, да не удалось. И за то Булавин все мое хозяйство разорил! Волов
— Ого! Нравная, видно, дивчина! — заметил Зернщиков.
— Вся в меня! — с гневом, к которому примешивалась тайная гордость, отрезал Пивень. — С той поры повсюду хожу я за Кондратием, как пес за хозяином, каждый шаг его сторожу. Душу свою, силу свою потратил я до последнего конца, но зато вот что вызнал я в сей вечер: Кондрашка на хутор выехал с двумя лишь парубками.
Заговорщики повскакали с криками торжества.
— И вы знаете, диду, то место?
Вскоре большая группа вооруженных казаков выехала из Черкасска. Среди них был и Олексий Пивень.
На рассвете заговорщики взяли в кольцо уединенный хуторок, куда отправился Булавин отдохнуть от бесчисленных забот и неприятностей.
Одностаничник атамана Петро Кныш, проснувшийся до рассвета, услышал шум и выглянул из окна хаты: к ней крались вооруженные люди.
— Батько, вставайте! — неистово завопил Кныш. — Злодеи подступают!
Булавин тотчас вскочил. Заряженные пистолеты всегда были у него под рукой. Из другой горницы выбежал Павло Макуха.
— Подстерегли нас недруги, батько!
— А вы, хлопцы, уходите! — хладнокровно посоветовал атаман. — Вас они помилуют, им один я нужен.
— Не будет того, батька! — с негодованием заявил Кныш.
— Либо отобьемся, либо всем смерть, — поддержал товарища Павло.
Из окон хаты грянули три выстрела. Илья Зернщиков схватился за простреленную руку.
— Сдавайся, Кондратий! — закричал он. — Мы тебя не тронем, пусть нас казачество рассудит!
— Царскую милость хочешь заслужить, подлюка?
Булавин скрылся за косяком, потому что на него нацелились сразу несколько фузей и пистолетов. Залпом заговорщиков убило Павло Макуху.
— На чердак, Петро! — закричал Булавин.
Они выскочили в сени и по узенькой лестнице поднялись на чердак.
Перестрелка продолжалась. Наступающие несли потери, но у осажденных кончались заряды.
Затрещала дверь хаты под мощными ударами казаков. Вот она рухнула, враги ворвались в сени. Внезапная тишина… Шепот… Люди сговаривались, кому идти первому.
Послышалось тяжелое дыхание, и из лаза высунулась голова Олексия Пивня. Его чуб растрепался, седые усы топорщились, в глазах было злое торжество.
— Попался, вор Кондрашка! — гремел старый казак. — Теперь за все мои обиды расплатишься!
— Пивень!.. —
Олексий выстрелил. Со стоном повалился Петро Кныш, успевший грудью заслонить атамана. Ответная пуля Булавина попала прямо в лоб Пивню. Неукротимый старик еще успел взмахнуть пистолетом и покатился по лестнице, сбивая тех, что поднимались за ним.
Булавин прислушался к яростному реву осаждающих, взглянул на зажатый в руке пистолет.
— Последняя пуля, — прошептал он и приложил дуло к виску.
…Через несколько месяцев после гибели Булавина последние очаги поднятого им восстания были разгромлены.
Молва о гибели атамана голытьбы, бедняцкого защитника, прокатилась по Руси. Дошла она и до Юрловского пехотного полка, где отбывали солдатскую службу Акинфий Куликов и Илья Марков.
Друзьям никак не удавалось осуществить побег: уж очень зорко следило за ними ротное начальство.
Услышав о смерти Булавина, бывшие его соратники молча переглянулись и постарались поскорее остаться наедине.
— Вот и не стало нашего Кондрата Опанасовича! — глубоко вздохнул Илья.
— Царствие ему небесное! — перекрестился Акинфий. — Много хотел он совершить, да, видно, не пришло еще время…
— А мы как, батя?
— Мы? — Акинфий задумался. — Что ж, Илюша, коли не удалось нам с Булавиным за народ постоять, будем здесь честно служить. Шведов бить — это тоже перед народом заслуга.
— Жалко, в Бахмуте не придется побывать, — пригорюнился Илья.
— Знать, такая уж твоя доля. Может, когда-нибудь еще и встретитесь…
Но Илья Марков никогда не узнал о судьбе Ганны. Слышал он потом от людей, что царский бригадир Шидловский, преследуя разбитых булавинцев, дотла выжег Бахмут. Погибла ли Ганна или удалось ей уцелеть при всеобщем погроме и найти где-нибудь приют и семейный очаг?..
Буря народной войны унесла Ганну, как тысячи и тысячи других.
Но долго еще в бессонные ночи чудился Илье Маркову образ чернобровой казачки и слышался ее замирающий шепот: «Вернись, любый…»
Глава VII
НАШЕСТВИЕ ШВЕДОВ
После тех славных дней, когда прогремели победы на Неве и был построен Петербург, успехи в войне со шведами почти всегда сопутствовали русскому оружию.
Была отвоевана у шведов чуть не вся Прибалтика. Теперь уже из года в год спускалось все больше военных кораблей, и русские эскадры смело плавали по Балтийскому морю, ища сражений со шведами.
Все же король Карл XII принудил выйти из войны Августа II, и польским королем стал шведский ставленник Станислав Лещинский. Карл XII решил, что настало наконец время расправиться с Россией и продиктовать царю Петру условия мира. Дав годичный отдых солдатам, самонадеянный король двинул почти пятидесятитысячную шведскую армию к русским границам. Россия осталась один на один с грозным врагом.