Два брата (др. ред.)
Шрифт:
— А что? — задорно продолжал Илья. — Старик посердится и простит.
— Не простит, знаю я его… — возразил Ракитин. — Не простит и весь капитал на племянников отпишет.
— Ты, стало, не за девкой, за батькиной мошной гонишься? — ехидно усмехнулся Илья.
— Нет, братцы, люблю я Анку… Но как же без приданого?
— У вас, купцов, где же без приданого! — сухо возразил Илья.
Чтобы замять неприятный разговор, Егор начал о другом:
— Ваня, ты Кирюшку-поповича помнишь?
— Как не помнить!
— Встречал я его. Какой
— Кирилла Прокопьич — хороший человек, — вмешался Илья. — Мне в нем то дорого, что он солдата понимает. И хоть поповского роду, а нос, как иные прочие, не задирает. — Илья исподлобья посмотрел на Егора.
Тот покраснел.
— Три нас дружка в Навигацкой было: Кирюха, я да Тришка Бахуров. И вот судьба: изо всех троих один я не по морской части пошел.
138
Шнява — двухмачтовое парусное судно. В военном флоте употреблялась для посыльной и разведывательной службы; имела на вооружении 14–18 пушек малого калибра.
— Где тебе! — презрительно бросил Илья. — Морская служба — суровая.
Иван поспешно перебил:
— А этот Бахуров, он где?
— При Адмиралтействе секретарем. По приему всякого припаса, до кораблей относящегося.
— Чиновная крыса, — зло усмехнулся Илья.
Аграфена Филипповна потихоньку тащила старшего сына из-за стола. Она знала, что порывы гневного настроения находят на него все чаще и чаще, и тогда он всем режет правду в глаза.
— Не трожь меня, матушка, — отмахнулся Илья. — Не моя это вина, что правда глаза колет.
Ракитин оживился, узнав, какую должность занимает Бахуров.
— Мне такой человек куда как надобен! Ты меня с ним сведи. Не пожалею угощения!
— Он и без угощения будет к тебе хорош, как узнает, что ты мой друг!
— Ну-ну… Сухая ложка рот дерет, — скептически откликнулся Ракитин.
Илья Марков, навалившись грудью на стол, пил и молчал, явно недовольный Ракитиным. Ванюшка не оправдал его ожиданий и вырос совсем не таким, каким желал бы его видеть Илья.
Илья вдруг грохнул кулаком по столу:
— Не буду в другой раз спасать! Пропадай, как собака!
Аграфена Филипповна с большим трудом увела старшего сына в каморку. Поспав часа два, Илья привел в порядок амуницию [139] и, не попрощавшись с Егором и Ракитиным, отправился в казарму, четко отбивая шаг.
А два друга сидели за столом до поздней ночи, вспоминая прошлое.
Иван Ракитин весь отдался хлопотам. Он получил участок земли на берегу Фонтанки и дал подписку поставить каменные палаты.
139
Амуниция —
Ракитин метался по городу, посылал обозы за камнем, покупал бревна, разыскивал черепицу.
Артель мастеровых только что отстроила большой дом богачу-вельможе Александру Кикину. Ракитин подрядил ее на постройку русаковских палат.
Дело пошло быстро. Поднялся фундамент, росли стены. Иван писал хозяину, что палаты к осени будут готовы.
Заодно Иван строил и себе деревянный домик на Васильевском острове. Дело было выгодное: многие материалы, купленные на хозяйские деньги, вместо Фонтанки попадали на Васильевский.
Егор со смехом рассказывал брату о проделках Ракитина, не придавая им особого значения, но Илье поведение русаковского доверенного все больше не нравилось. Он не захотел поддерживать с ним знакомство. Даже ненадолго урвавшись со службы, ефрейтор слонялся по двору, выжидая, когда мать выйдет за каким-нибудь делом по хозяйству.
— Иван у нас? — спрашивал он.
— Нету, — отвечала старуха. — Проходи уж в горницу, блаженный! Чего тебе Ванюша такого сделал, что ты с ним знаться не хочешь?
— А вот не хочу, да и все тут. Гусь свинье не товарищ!
— Кто же из вас гусь, а кто свинья? — простодушно спрашивала Аграфена.
— А уж это, мамынька, понимай как знаешь! — отвечал Илья.
Осенью 1714 года Антип Ермилыч Русаков многочисленным обозом перевез в Питер жену, дочь Анну с горничной Машей Ракитиной, штат дворников, приказчиков, слуг, товары и домашнее имущество. Новый каменный двухэтажный дом со службами сразу ожил; на заднем дворе замычали коровы, заржали лошади: все обширное хозяйство купца перекочевало в новую столицу.
Русаков, довольный расторопностью Ивана, расчувствовался и спросил молодого приказчика:
— Ну, Иван Семеныч, говори, какую тебе награду дать? Ничего не пожалею!
«Анку за меня отдайте!» — чуть не вырвалось у Ивана, но язык против его воли покорно сказал:
— Что пожалуешь, тем и буду доволен, Антип Ермилыч!
Купец отсчитал ему в награду сотню золотых, и Ракитин вышел вздыхая.
Русаков открыл суконную торговлю в Гостином ряду.
Глава XVI
«ДИВНО ЗНАМЕНИТЫЙ СЧЕТЧИК»
По ночам Ивану Ракитину снилось, что он просит Анкиной руки у Русакова и старик выгоняет его в шею. А то грезилось молодому приказчику, что в глухом лесу он нашел клад — целый сундук с золотом — и стал богатым купцом; Антип Ермилыч отдал за него свою дочь; Ракитин едет по городу в карете, и встречные снимают перед ним шапки. Он просыпался и чуть не плакал от досады. Но идти к Русакову с признанием Иван не решался. И вдруг в жизни его совершился крутой поворот.
Царь Петр живо интересовался ростом своего любимого города. Его радовало появление нового дома, открытие лавки, основание фабрики, пусть маленькой, скромной.