Два брата
Шрифт:
Николаю показалось, что при этих словах, словно тень, пробежала грустная улыбка по ее губам и легкий вздох вырвался из груди.
— А теперь пойду к гостям! — прибавила она, указывая веером на кабинет. — Вероятно, Горлицын, по-старому, просвещает?
— Да.
— Все как было, ничего не изменилось!.. И как это им не наскучит!.. — улыбнулась она, отходя от Николая. — А впрочем, может быть, оно и лучше! — прибавила она, полуоборачиваясь на ходу.
Через несколько минут Нина сидела с Николаем на одном из маленьких диванов, за столом, на котором стоял маленький поднос с чашкой чая и печеньем.
— Ну, рассказывайте теперь о себе, — говорила она, стягивая перчатки и принимаясь за чай.
— Ничего о себе интересного рассказать не могу, Нина Сергеевна. Немного работаю, а больше бездельничаю.
— По крайней мере не скучаете?
— Этим не грешен.
— И слава богу. Вы ведь, кажется, адвокат?..
— Да, но пока больше по названию.
— Что так? Еще не сделались известностью?..
— Нет, не сделался!
— Сделаетесь! — засмеялась Нина. — Вы ведь пишете тоже?
— Пока более для насущного хлеба, чем для славы!
— А славы вам хочется, очень хочется? — проронила Нина, пристально взглядывая на Николая.
— Не всем она дается!
— Но это не мешает гоняться за ней! Ужасно вы все самолюбивы, как посмотрю. Всех вас гложет какой-нибудь червь и не дает вам покою. Не умеете вы жить. Не умеете пользоваться счастьем!.. — проговорила Нина задумчиво.
— Кто это — все?
— Все вообще несколько неглупые люди!..
— А вы умеете?
— Я?.. Об этом когда-нибудь поговорим. Рассказывайте пока, что вы делаете, с кем знакомы, где часто бываете?
— Да что говорить? У вас вот есть что рассказывать, а мне, право, нечего… Хорошо ли вы съездили за границу? Вы, кажется, не рассчитывали скоро вернуться?
— Мало ли на что рассчитываешь!
— Где были?..
— В Париже больше.
— И надолго сюда?..
— А не знаю, как поживется…
Нина Сергеевна неохотно говорила о себе и старалась замять разговор, как только Николай начинал говорить об ее заграничном путешествии.
«Непременно что-нибудь случилось с ней!» — подумал он, взглядывая на молодую женщину. Ему показалось, что она в лице похудела и стала как-то серьезней. Глаза ее не смеялись, как бывало прежде. Напротив, взгляд ее стал мягче, ласковей, грустней.
Она кончила чай и проговорила, вставая:
— Теперь пойдемте слушать Присухина. Кстати, как вам понравились наши четверги? Весело?
— Не очень.
— То-то! А ведь сколько четвергов еще впереди! И опять одно и то же, одно и то же!
Тон ее голоса звучал таким отчаянием, что Николай спросил:
— Да что с вами, Нина Сергеевна? Вы совсем стали другой с тех пор, как я вас не видал.
— Так, хандра. Музыка, вероятно, навела хандру. Музыка на меня действует. Сегодня «Гугеноты» [61] отлично шли. Это пройдет! — улыбнулась Нина. — Все на свете проходит.
61
«Гугеноты» (1835) — опера Джакомо Мейербера (1791-1864), либретто которой написано по повести П.Мериме «Хроника времен Карла IX».
— Будто?
— У таких людей, как мы с нами, или, если вы не согласны, так у такой женщины, как я. Кстати, что поделывает ваш брат? Здоров ли он?
«Почему она о нем спрашивает?» — удивился Николай.
— Ничего, здоров, учится. Вы разве знаете Васю?
— Раз видела и случайно много слышала о нем. Говорят, оригинальный, славный юноша. Приведите-ка его ко мне.
— Что за фантазия? — рассмеялся Николай.
— Что вас удивляет? Или он не пойдет?
— Он дикарь. Попробую.
— Смотрите же, приведите. Быть может, он не будет судить по наружности, как все. Да и вы не забывайте меня, Николай Иванович.
Она сказала свой адрес и прибавила:
— По утрам я всегда дома. Придете?
— Непременно.
— Смотрите же… Я вас жду на днях же. И брата приводите как-нибудь… Да… я и забыла вас спросить: правда, что свадьба вашей знакомой деревенской барышни расстроилась?
— Да!.. Она отказала Лаврентьеву. Вы слышали о нем?
— Как же, и как-то видела в деревне… Что за причина?.. Говорят, это случилось так неожиданно.
— Не пара она Лаврентьеву.
— Она, говорят, здесь теперь… учится?
— Да.
— А вы часто видитесь?
— Мы с Леночкой большие приятели!.. — проговорил, краснея, Николай.
— Уж не вы ли, чего доброго, виновник этой истории? — серьезно заметила Нина.
— Я?.. Что вы!.. — ответил Николай, краснея еще больше.
— Она, говорят, отличная девушка, эта ваша Леночка!.. И хорошенькая… В ней что-то свежее, непочатое есть…
— Откуда вы все это знаете?
— Слухом земля полнится… Ну, смотрите же, на днях я жду вас, тогда поговорим свободнее… И то мама уж на меня смотрит, что я забыла гостей. Надеюсь, мы будем настоящими приятелями?.. Вы меня, быть может, и с Леночкой познакомите, если она удостоит… Уговорите ее…
Нина присела к гостям и принялась весело болтать, рассказывая об опере, об исполнении, о знакомых, которых она встретила в театре, о туалетах и пр. Около нее тотчас же образовался кружок мужчин. Присухин то и дело заговаривал с ней, но она ему отвечала с нескрываемой сухостью и презрением.
Николай не дождался ужина и, несмотря на просьбы Надежды Петровны, уехал, получив приглашение не забывать по четвергам.
Разговор Нины Сергеевны сильно заинтересовал Вязникова.
«С чего это она вздумала познакомиться с Леночкой и братом?»
III
Было около двух часов ночи, когда Николай вышел на подъезд, сопровождаемый швейцаром, получившим подачку. У подъезда стояли три-четыре кареты с дремавшими на козлах кучерами и несколько извозчичьих саней, около которых сбились в кучу извозчики, собравшиеся на огонек за выручкой. Погода была мерзкая. Сильный мороз захватывал дух; резкий ледяной ветер неистово крутил в воздухе снег, падавший сухими, мелкими крупинками, и прохватывал со всех сторон, заставляя «ночников» усердно оттирать щеки.