Два брата
Шрифт:
Егор пошевелился. Тупая боль ударила в затылок и виски. Он мучительно застонал. Голос обрадованно воскликнул:
– Er ist lebend! [149]
Марков открыл глаза. Над ним склонился Курт Мейнеке, хозяин гостиницы «Три курфюрста». За хозяином толпились толстые незнакомые немцы.
– Что со мной? – через силу пробормотал по-немецки Егор.
Обрадованный немец быстро заговорил. К счастью, он по нескольку раз повторял одно и то же, и Егор понял из его рассказа, что лежит без сознания вторые сутки и что хозяин уже потерял
149
Он жив! (нем.)
– А где царевич?
– Какой царевич?
– С которым я еду!
– Разве этот вельможа сын царя? – полюбопытствовал Мейнеке.
– Не все ли вам равно? – устало прошептал Егор, – Скажите только мне, где он?
И тут Егор узнал такое, чему поверил с трудом. Оказалось, что, когда он потерял сознание, слуги царевича положили его на постель в каморке гостиницы и вместе со своим господином пустились в путь. А о нем, Егоре Маркове, сказали: «Этот пьяница пускай лежит, пока не протрезвится. А когда встанет, придется ему путешествовать одному, и поделом: скверным поведением он опозорил своего господина!»
– А деньги? – встревожился Егор. – Они оставили мне денег?
Курт Мейнеке сухо ответил:
– Только за ваш трехдневный постой.
Егор схватился за голову; невыносимая боль разламывала ее, а к физическим мучениям присоединились еще и нравственные. Завезен в глубь Германии и предательски брошен один, без денег, без подорожной… Ведь Меншиков, поручив Егора царевичу, не счел нужным написать свидетельство, удостоверяющее личность Маркова.
– Выйдите все и дайте мне покой, – попросил Егор. – Жив я останусь, вам хлопот не будет.
Немцы ушли, а Егор Марков погрузился в глубокое раздумье. Как объяснить происшедшее? Ославить его, Егора, пьяницей!.. Марков вспомнил: сам царевич накануне поднес ему кубок, а когда Егор стал отказываться, Алексей Петрович прикрикнул:
– Али за мое здоровье выпить не желаешь?
Егор выпил. Потом все закружилось перед его глазами…
Какая была цель жестокого поступка? Марков знал давнюю неприязнь к нему Алексея, неприязнь, начавшуюся с той поры, когда они вместе учились токарному искусству у Людвика де Шепера. Может быть, Алексей Петрович хотел таким способом уронить царского механикуса в глазах царя? Но Петр знал исполнительность своего любимца и едва ли поверит наветам [150] царевича.
150
Навет – клевета.
«Нет, тут другое, – решил Марков. – Я мешал ему. Царевич едет не к отцу!»
Мысль показалась Егору неоспоримо ясной. Он вспомнил все подозрительные факты, вспомнил, как бегали глаза царевича, когда он сообщил о своем решении ехать через Франкфурт-на-Одере.
– Бежит на чужбину! – прошептал Марков. – Он замыслил измену!
Перед Егором встал вопрос: как поступить? Возвращаться на родину или продолжать путь к царю? Куда ближе?
Марков раздумывал недолго: как ни трудно это, он будет продолжать путь в Копенгаген. Царь ждет его; с улучшением способа выделки пороха мешкать нельзя. И другая задача лежит на нем, Егоре: довести до сведения Петра Алексеевича о бегстве царевича.
На следующее утро Марков покинул гостиницу и, провожаемый насмешливыми взглядами хозяина и слуг, зашагал по грязной дороге.
Продолжать путь на Франкфурт не было смысла. Егор повернул на север, к Штеттину.
Хорошо еще, что за время поездки с царевичем Марков не упускал случая усовершенствовать свои познания в немецком языке; теперь он мог объясняться, расспрашивать о дороге.
Просить милостыню Егор не хотел. Высмотрев дом побогаче, он стучал в дверь. Вышедшему на стук бюргеру или хозяйке предлагал свои услуги.
– Могу починить часы, – объяснял он на ломаном немецком языке. – Веялку поправить, плуг, детскую коляску…
Если не находилось работы по механической части, Егор брался наколоть дров, вычистить колодец; он не брезговал никакой трудной или грязной работой.
За труд его кормили, давали ночлег. Проработав три дня у кузнеца, Егор получил сильно поношенную, но теплую куртку: ведь его бросили в одном кафтане, а уже наступил ноябрь, начинало подмораживать.
Не падая духом, не унывая, когда целый день приходилось шагать с пустым желудком, Егор Марков неуклонно продвигался к северу.
Через тринадцать дней, усталый, но бодрый, Марков добрался до Штеттина.
Глава II. Погоня за царем
Город Штеттин, важный торговый порт на берегу Балтийского моря, был одним из крупнейших городов Померании, онемеченного славянского Поморья, и в старину назывался Щетин. Этим лакомым кусочком стремились завладеть многие. Сильно укрепленный, Штеттин после трехмесячной осады был отвоеван у шведов русской армией под начальством Меншикова. Это произошло осенью 1713 года. Завоеванный город Петр отдал в управление прусскому королю, своему новому союзнику.
Егор Марков надеялся получить в Штеттине средства как можно скорее добраться до царя. Ему пришлось на деле увидеть «добрые чувства» прусских союзников.
Маркову, в его рваной куртке и разбитых сапогах, не удалось добиться приема у прусского губернатора. Пришлось объясняться с одним из адъютантов – надменным юным офицером.
Презрительно выпятив нижнюю губу и поигрывая хлыстиком, офицер рассматривал Маркова.
– И, следовательно, вы пытаетесь меня уверить, что вы отстали от свиты русского кронпринца? Весьма неправдоподобная история!
Егор не хотел позорить достоинство наследника русского престола и не стал рассказывать об истинной причине своих бедствий. Он выдумал историю о том, как он заболел и был оставлен в Мариентале.
– Ваш вид совершенно противоречит всем вашим утверждениям!
– Но я был ограблен в дороге, когда догонял поезд царевича!
– Те-те-те! Рассказывайте такие басни более наивным людям! Вы отняли у меня слишком много дорогого времени. Можете идти.
– Значит, вы не хотите помочь мне добраться до государя?