Два часа до конца света
Шрифт:
— Я не понимаю ваших речей.
Кусочки пазла медленно собирались на уставших извилинах Владимира.
— Исполнитель не существовал тысячу лет назад, кем бы он ни являлся. — Пояснил доктор. — Возможно, он существовал в виде аномалии, но непосредственно "Исполнителем" он стал только ввода этого Комплекса в эксплуатацию, 1967 году. В августе 1971 года завод исчез.
— Да, — искры в глазницах Древа померкли, показывая, что растение погрузилась в омут собственной памяти. — Одиннадцатого августа.
— Послушайте, — вдруг сказал Марш, хватаясь за те части двух ветвей, где не было шипов, — вас обманули. Ваш, так называемый, ствол сделан из обычных советских тросов. Колючая проволока, составляющая ваши ветви, используется по всему миру, для ограждения тюрем, вроде этой.
— Тюрем? — Голос Древа Морали дрогнул.
— Да. Вы даже не представляете, сколько на Земле таких мест. И представьте себе, в большинстве из них содержаться только люди. Вы находитесь среди существ, которые очень много знают про обман и убийство.
Откуда-то из под маски, через глазницы протекала грязно-коричневая смесь дождевой воды, пыли и частиц ржавчины. Голос существа, тёплый, как нагретый солнцем лист алюминия, вдруг сменился на скрип расстроенный виолончели:
— А как же моё лицо?
Шагнув вперёд, Марш приблизился к дереву почти вплотную.
— Лицо меняет постоянно форму: оно отражает эмоции, запас сил и здоровье организма. То, что вы называете лицом — это очень красивая, сделанная из нержавеющей стали маска, выполненная по образу и подобию человеческого лица.
Мощные тросы, сплетающиеся в тело Древа, угрожающе заскрипели.
— Нет! Так не бывает.
— Бывает хуже. Гораздо хуже! Прямо под вами находится вышедшая из-под контроля орда преступников. Ваш, так называемый, Исполнитель до сих не в курсе, что организации, на которую он работал, больше не существует.
Оглянитесь. Всё заброшено! Между вашей пропажей и возвратом прошла целая человеческая жизнь. Здесь другие люди, другое поколение, другие правила. Неужели, вы не видите этого?
— Я вижу только скотскую животную натуру.
Марго вдруг горько ухмыльнулся.
— Да уж, пожалуй именно такой характеристики мы и заслуживаем. И всё же, думаю, что мы не безнадёжны.
— Вы не безнадёжны. Вы отвратительны! Вы создали меня, чтобы заключить меня в этот… кусок бетона, — ржавчина ручьями хлынула из глазных отверстий, ветви дерева ощетинились шипами, а ярость нагревала стальное лицо.
Протянув руки, Владимир обнял дерево:
— Блин, подруга, сочувствую. Я своим родителям тоже однажды нечто подобное сказал, когда мы из деревни в город переехали.
Гневно нависающие ветви вдруг замерли.
— Н-не трогай меня, — проворчало дерево. — Я тебе не подруга.
— Ладно-ладно, — смеясь, Марш отошёл от ствола.
— Вы двуличны!
—
— Вы жестоки!
— Временами.
— Вы лжецы!
— Бывает.
— Вы невежественны!
— Что есть, то есть.
— Вы безответственны!
— Чего нет, того нет.
Не останавливаясь даже на вдох, Древо Морали продолжало поносить человечество на чём свет стоит. А человек перед ним стоял, и подтверждал каждое его слово.
***
Зона 112, Зал брифинга и совещаний, 23:00
Люминесцентные лампы, еле слышно гудя, распространяли по помещению седой искусственный свет. Отражаясь от белоснежных стен, он ложился на бледные лица, придавая им совершенно безжизненный оттенок. Все присутствующие не спали уже несколько ночей. Спонтанно разбившись на небольшие группы по три-пять человек, они безостановочно говорили. Речи докторов, исследователей, начальников и ассистентов, сливались в плотную стену шума мыслей, предположений, догадок и выводов.
— Я повторяю. — Грозно проговорил детектив, нависая над микрофоном передатчика. — Передайте старшему администратору Зоны 300, что Антон Могилевич, внештатный агент Фонда, при филиале Санкт-Петербурга, подтверждает появление угрозы 67-Тау, и просит выслать дополнительный отряд перехватчиков для передачи им связанного агента захваченной организации.
Несколько секунд Одинцов и Лебедев, стоящие по обе стороны от Антона, молча пялились то на детектива, то друг на друга.
— Тьфу ты, — выругался Могилевич, — то есть, захваченного агента связанной организацией. Господи, не день, а апокалипсис какой-то!
Тремя метрами от их мест, за столом вели обсуждение Оганян, Стычкин и Аврора. Напротив них Маргарита, надев наушники, молча прослушивала запись разговора Марша с Древом.
— Нифига себе, — воскликнула Аврора, всматриваясь в число, заполняющее половину строки жирным шрифтом, — это наше новое финансирование?
— Это только за первый квартал. — Заметил Стычкин, читая документ через плечо начальника.
— Мда, впечатляет, — ответил Оганян, откладывая лист, и беря другой из папки, лежащей на коричневой поверхности стола. — А вот тут указания к персоналу, в котором говорится… Нихуясебе!
Поднеся документ почти к самому носу, Артур перечитывал отпечатанные буквы, складывающиеся в его собственное имя.
— Да ладно, — ухмыльнулся ассистент, косясь на специалиста по условиям содержания.
Вытянув из рук Оганяна документ, Аврора вчиталась:
— Они предлагают вам занять место смотрителя Комплекса. И подготовить замену на место ушедших спецов. Вы же повысите меня, правда?
— Так, — нахмурился Артур, забирая листок обратно в папку, — Цыц! Куда бежите вперёд поезда?