Два лика января

Хайсмит Патриция

— Хорошо… Но ведь он не просил их у тебя. — Колетта повесила платье и направилась в ванную. — Ты предложил ему сам.

Честер посмотрел на ее голую спину, перекрещенную черными тесемками бюстгальтера, и черные трусики.

— Как я могу разговаривать с тобой, если ты уходишь в ванную?

— Я только надену халат. Господи, из-за чего столько шума? — Она вернулась, завязывая на ходу пояс.

— Так вот. Я не знаю, о чем ты с ним говорила, но… он и так уже знает о нас слишком много. В воскресенье вечером

он должен уехать. Я успокоюсь лишь после того, как увижу его в последний раз. — И кивнул в сторону номера Райдела.

Колетта подняла брови, но ничего не сказала. Она присела на край кровати, взяла с прикроватной тумбочки пилку и принялась полировать ногти, ожидая, что Честер скажет еще.

— Ты без конца болтаешь с ним. Мне это не нравится. Я хочу, чтобы ты следила за тем, что ему говоришь. Ты меня слушаешь?

Колетта хмыкнула. Она продолжала полировать ногти, не глядя на Честера.

— Не понимаю, с чего ты так взъелся?

— А с того… — Честер приблизился к ней. — Я не уверен, что смогу отделаться от него после воскресенья. Вдруг он не захочет уезжать и потребует б о льшую сумму. Что, черт возьми, я смогу…

— Но ведь он тебя еще ни о чем не просил!

— Почему ты его защищаешь? Может, потому, что он уже пользуется сложившейся ситуацией и каждый вечер волочится за тобой?

— Честер, не будь глупым! Волочится!

Макфарланд фыркнул, направился к бутылке виски и плеснул в свой стакан, в котором еще оставалось немного воды.

— Я хочу знать, в каком положении нахожусь. О чем ты успела ему разболтать?

— А о чем я могла ему разболтать?

— О моих делах. О нас. О чем угодно.

— Дорогой, у тебя покраснело лицо. Думаю, тебе не надо больше пить. И пожалуйста, успокойся. Я ничего особенного ему не говорила, — добавила она примирительно. — Не больше того, о чем ты рассказал ему сам после нескольких бокалов виски. И вообще, сегодня вечером в основном говорил он. Райдел рассказал мне об одной девушке, в которую влюбился в пятнадцать лет.

— В пятнадцать? — Честер нахмурился.

— Да. Ей тоже было пятнадцать. Его кузина Агнес. Она гостила в их доме на пасхальных каникулах. У них завязался роман, продолжавшийся дней десять. Потом родители Райдела узнали обо всем и выгнали его.

Честер хмыкнул.

— Выгнали? Порвали с ним? И после этого он смог учиться в Йеле?

— Нет, разрыв с семьей произошел не сразу. Сначала ему досталось от отца. Тот обвинил сына в соблазнении девушки. Дело в том, что Агнес пошла к матери Райдела, когда его родители узнали обо всем, и заявила, будто кузен применил силу, а она пыталась защищаться, и все такое… просила оградить ее от Райдела. Разве это не ужасно? Ведь Райдел думал, что они любят друг друга и поженятся, как только достигнут совершеннолетия.

По-моему, это ужасная травма для юноши в пятнадцать лет. Что ты об этом думаешь?

— Ничего. — Честер закурил сигарету.

— Ну а я думаю… Вся эта история сильно подействовала на Райдела. Вскоре после этого его задержали за воровство в бакалейной лавке. И тогда отец действительно выставил Райдела из дому, настояв, чтобы его поместили в исправительную школу.

— Должно быть, там он узнал много полезного.

— Почему ты такой циничный? Райдел возненавидел это место. Он пробыл там два года. Можешь себе представить: сын гарвардского профессора…

— Он так сказал?

— Да. По истечении двух лет бабушка помогла ему поступить в колледж. Она по-прежнему верила в него. А отец… Райдел сказал, что отец тоже немного помог, но больше они не общались. Агнес, по его словам, вышла замуж в семнадцать лет. Это был вынужденный брак.

Честер опустился в кресло.

— Похоже, ты выслушала сегодня настоящую сагу. И это все во время танцев?

— Да, в перерывах. Только Райдел говорил короче, чем я. Но кажется, ты не понял главного. Как юноша, по сути еще мальчик, смог пережить такое и остаться порядочным? По-моему, это о многом говорит. К тому же, несмотря ни на что, он закончил юридическое отделение Йеля.

Честер заключил, что Райдел окончательно склонил Колетту на свою сторону. Это было даже хуже того, что он предполагал, хотя и выглядело весьма забавным.

— Почему ты так уверена, что он все это не выдумал?

Колетта положила пилку для ногтей на прикроватную тумбочку и посмотрела на Честера.

— Так не лгут.

— Хм. Мне эта история не кажется правдивой. Хотел бы я знать, с чего это он вдруг разоткровенничался?

— Он сказал… Нет, ты не поймешь и будешь психовать.

Она поднялась, повернулась к нему спиной и начала снимать чулки.

— Так с чего же он разоткровенничался? — повторил Честер настойчиво.

— Он сказал, что я напоминаю ему Агнес. Не лицом, а фигурой.

— Вот как? Он уже успел изучить твою фигуру?.. Впрочем, немудрено. У него была такая возможность. Он ведь танцует очень близко, не правда ли?

Внезапно Честер встал. Ему захотелось разбить что-нибудь, порвать, уничтожить, но он лишь ткнул кулаком в воздух.

Колетта заметила этот жест.

— Успокойся, дорогой, и, пожалуйста, ложись спать, — сказала она примирительно.

— Я не хочу, чтобы ты с ним танцевала. Ясно? Ни одного танца. — Честер погрозил пальцем.

Колетта оглянулась на него. Ее лицо было бледным, но спокойным.

— Я думаю, это абсурд.

Честер неожиданно осознал, что они оба, Райдел и Колетта, ведут с ним игру. Колетта уедет с Райделом. В результате тот получит и деньги Честера, и его жену.