Два любящих сердца
Шрифт:
— Не верь физиологии. У меня, кстати, тоже было СОВЕРШЕННО другое ощущение.
— Ладно. Обсудим позже. Пошли?
— Пошли.
— Куда?
— Покажу тебе мой остров.
— Ты же его еще не купил.
— Куплю.
— А тебе не приходило в голову, что сделка может не состояться?
— Не приходила. Идем.
— Мне взять купальник? Алессандро ехидно прищурился.
— Ну… если ты стесняешься купаться обнаженной при собственном муже…
— А где у нас нынче фотографы?
— У вас злой язык, мисс Джуди. Немного романтики нашим отношениям не помешают.
—
— Разве я не был романтичен… пару часов назад?
— Это был хороший секс, только и всего.
— Только и всего? Это очень много. Возможно, именно в этом и состоит гармония.
— Хороший секс можно получить и при помощи вибратора. Или резиновой куклы.
— Нет, тут нужен партнер. Теплый, отзывчивый. Подходящий тебе по всем параметрам.
— Алессандро, перестань.
— Тебя что-то смущает, рыжая?
— Слово «параметры» применительно к отношениям. Так и хочется спросить о параметрах твоего…
— Джуди! Не будь вульгарной!
— Я рассудительна, логична и всего лишь продолжаю твою мысль. Скажем, два человека подходят друг другу практически идеально. Только вот… параметры мужчины слишком велики для параметров женщины. Что делать? Укоротить? Или заказать на складе другую модель?
— Какой ужас! И это говорит специалист по пиару!
— Ладно, идем. Честно говоря, мне совершенно не хочется с тобой ругаться. Сандро?
— Да?
— Почему ты так уверен, что Спардзано продаст остров? Неужели из-за меня?
— Жаль тебя разочаровывать, но… Сегодня вечером он просмотрит банковские ведомости в Калабрии. Вполне возможно и то, что он уже выяснил последние новости.
— Какие же?
— У него финансовые трудности. Не смертельные, но срочные.
— Боже! И все это устроил ты?
— Я очень талантливый парень, но такое и мне не под силу. Я просто случайно узнал об этом раньше самого Спардзано. Впрочем, ты ему понравилась, так что можешь считать, что остров выиграла именно ты.
— Он прекрасен.
— Спардзано?!
— Не остри, Сандро. Прекрасен остров.
— Да. Ты права. Присядем?
Они сидели на самом краю обрыва и кидали камушки в пропасть. А потом Джуди, не поворачиваясь к Алессандро, спокойно спросила:
— Почему ты не хочешь сказать мне правду, Сандро? Разве это чем-то тебе грозит?
— Что? О чем ты?
— Я об острове. О том, с какой страстью ты за него сражаешься. Сколько лет это длится.
— Наша разлука длилась столько же.
— Нет. Она длилась восемь лет. Остров ты потерял гораздо раньше.
Наступила тишина. Потом Алессандро медленно протянул:
— Интересно. Кто мог рассказать? Серж узнал только… Ты подслушивала?! Клянусь Мадонной, ты подслушивала в самолете!
— Да.
— И так легко в этом признаешься?
— Это плохо?
— Подслушивать — очень!
— То, что я узнала… Мне нельзя это знать? Почему?
Он опять замолчал, а потом сказал немного неуверенным голосом:
— Ну… потому что это глубоко внутреннее дело… семейное…
— Я твоя жена.
—Джуди…
— Мы еще не разведены, значит, я твоя жена. Хочешь, скажу, почему мне нельзя знать?
— А… ну… скажи!
Джуди размахнулась и запустила камень далеко в небо, пылавшее закатным солнцем.
— Потому что ты боишься, Алессандро Кастельфранко. Нет, не меня, я — твое прошлое, меня почти уже и нет в твоей жизни. Ты боишься другого. Того, что кто-то разглядит под масками презрительного мачо, самца-победителя, великого бизнесмена — человека. Маленького мальчика, который слишком рано узнал вкус страдания. Юношу, который всю свою жизнь подчинил одной цели, одной мечте, одной идее. Мужчину, который уже почти сдержал клятву, данную много лет назад.
Почему ты прячешься, Сандро? Однажды маска может прирасти к лицу, и тогда ты не сможешь ее снять. Останешься навсегда презрительным, жестоким, высокомерным… А тогда этот остров и впрямь сгодится только для переговоров!
Она замолчала и закрыла глаза. Если он сейчас спихнет меня с обрыва, я не сильно удивлюсь, думала Джуди. Спустя целую вечность раздался голос Алессандро, и она в испуге открыла глаза и торопливо посмотрела на него. Ее мужчина выглядел смертельно усталым, почти больным. Глаза его смотрели куда-то вдаль, за море, а голос был каким-то… задумчивым. Словно Алессандро разговаривал с кем-то другим.
— Знаешь, это только взрослым кажется, что смерть может испугать ребенка. Я совсем не боялся сидеть рядом с Нонни, когда она умерла. Просто мне было очень жаль ее. И клятва, которую я ей дал, меня никогда не тяготила. Серж, дурачок, считает, что я обезумел, стараясь купить Монте Адзурро. Напрасно. Ты права, рыжая. Это мой дом. Моя родина. Нет, гостевого дома раньше не было, его построил Гаэтано. Мы жили в другом. Потом я тебе его покажу… наверное. Он стоит на другом склоне горы. Он белый, красивый, и он меня ждет. Я с пяти лет чувствовал себя никому не нужным, Джу. Нет-нет, это вовсе не детская травма. Я не лелею в себе обиду, хотя папу простить не мог очень долго. Он меня любил, очень любил, но такой уж он был человек… Я рос сам по себе. Пробивался — сам. Зарабатывал — сам. Работал на имя, чтобы потом оно начало работать на меня. Как ты думаешь, легко заработать миллиард, будучи мягким и пушистым? А потом была ты. И мне показалось, что наконец-то можно остановиться. Перестать сражаться, вернуться с войны, повесить меч на гвоздик за дверью. Выкупить у Спардзано остров — к тому времени у меня уже был миллиард, он бы согласился. Когда тебя не стало, Джу, я словно с цепи сорвался. Я творил такое, что когда очнулся — Спардзано уже уперся насмерть. Тогда-то и родилось его дурацкое условие насчет смены моего морального облика… Когда тебя не стало…
— Перестань! У меня мурашки по коже! Так говорят только о покойниках…
— А ты для меня умерла в тот день, Джу. Почему ты это сделала, а? Неужели из-за денег? Неужели притворялась? Или… ты и тогда считала, что хороший секс никому не повредит?
— Сандро, почему ты не хочешь меня слушать? Я не изменяла тебе…
— Брось, Джу. Ты была с Троем Рендером. С толстым, плешивым Троем Рендером. Вероятно, его ты любила, а меня — использовала. Наоборот подумать невозможно, уж извини.
Она вскочила, сжав кулаки.