Два мужа для ведьмы
Шрифт:
– Господи! Да ведь это же сапфир и бриллианты! – восторженно воскликнула маменька.– И какие чистые! Видно, что у моего зятя отменный вкус.
Бросив мимолетный взгляд в сторону Сержа, я заметила, как внезапно омрачилось его лицо.
«Наверное, парню неловко из-за того, что он-то не сможет подарить своей избраннице подобное украшение, – подумала я. – И отчего это маменька так старается расхваливать подарок? Могла бы и подумать».
Словно поняв свою оплошность, она взяла в руки колокольчик и громко позвонила. В комнату тут же вошла горничная, неся перед собой поднос с чайным сервизом.
– Пойдёмте же пить чай, – виновато хлопая ресницами, сказала мама.– Самое время для
– Думаю, что да.
А за столом я заметила, что с моей маменькой происходит что-то не то. Не стесняясь меня, она не отрывала восторженный взгляд от юноши, говорила всякие глупости и все время улыбалась. Я ее не узнавала.
– Ну что же, Милена, ты займись своими делами, а мы с Сержем немного прогуляемся по саду, – после того, как чай был выпит, сказала маменька, а потом, резво подскочила со стула, словно и не была важной дамой, а девочкой лет эдак десяти.
– Хорошо, погуляйте, – вздохнула я, так как мне и правду нужно было подумать, собраться с мыслями, отдохнуть.
– Тогда я мигом переоденусь во что-нибудь более удобное, – маменька все-таки оценила громоздкость конструкции и через несколько минут возвратилась без этих своих смешных «распорок».
Когда мама и Серж вышли во двор, мне вдруг стало скучно. Я возвратилась в свою комнату, взяла корзинку с вышивкой и снова вышла на террасу. Стол уже был убран, вместо сервиза на скатерти стояли цветы – те, что принес сосед. Охапки роз, подаренные бароном, мама приказала расставить в гостиной, и там теперь висел удушающий аромат. Утром было особенно хорошо на террасе, поэтому я расположилась тут. Вынула ткань, натянутую на пяльцы, положила перед собой рисунок, взяла в руки иглу (в нее уже была заправлена зеленая нить) и принялась вышивать нежные листики по краю будущей салфетки. Мне нравилось такое занятие, оно позволяло расслабиться и не замечать течение времени, и даже мысли успокаивались, в основном думалось о чем-то приятном.
Но в этот раз все пошло не так, я два раза уколола палец, потом нитка неудачно запуталась, и мне никак не удавалось развязать те несколько узлов, так что пришлось взять ножницы и попросту ее отрезать. Дальше я поняла, что нитки нужного цвета закончились, и если взять иной оттенок, то выйдет не совсем то, что я хотела. Я просто не находила себе места от раздражения, мне быстро наскучило вышивать, и я решила тоже пойти и прогуляться.
Набросив на плечи кофточку, я устремилась в сторону тенистой аллеи. Я решила не идти к яблоням и сливам, потому что могла бы застать там маменьку и Сержа, а мне этого совершенно не хотелось. Поэтому вместо сада я направилась к высоким зарослям деревьев. Окруженный невысокой изгородью, наш парк заканчивался у входа в чащобу королевского леса. И часто я любила подходить и туда тоже, но только к самому краю.
Вот я подошла к невысокой узорчатой калитке, отгораживающей наш ухоженный парк от леса и, немного подумав, прошла сквозь нее. Спустившись с невысокой горки, я хотела подойти к пруду. Как-то, проходя мимо кухни, я мельком услышала разговор служанки с поварихой, они говорили о том, что у старой дуплистой ивы кто-то из крестьян соорудил удобное сидение-кладку, конец которой уходит далеко в воду. Мне захотелось посидеть на этом мостике и поболтать ногами в теплых волнах. Но, подойдя поближе, я услышала характерные звуки, как будто бы кто-то стонал, но не от боли, а от наслаждения. Я сначала даже и не поняла, что это мама и Серж, но потом, увидев багровую ткань, мелькнувшую между желто-зеленых ветвей, решила обойти это местечко стороной.
«Но почему они не в своей беседке? – с досадой подумала я, стараясь идти очень осторожно, так как мне не хотелось, чтобы
Возвращаться домой мне не хотелось. И, свернув на какую-то, ответвляющуюся в сторону, тропинку, я медленно побрела прочь от того места, где уединились незадачливые любовники.
Солнышко все выше поднималось в небо, вокруг зеленела листва, все благоухало и цвело, приятная полутень освежала мое разгоряченное ходьбой тело, и я, задумавшись, шла и шла, удивляясь тому, какими же огромными могу быть деревья. Ведь раньше я так далеко не погружалась в лес, в основном гуляла по саду, или бродила по парку. А тут вдруг мне захотелось окунуться в дикую природу. Внезапно до моего слуха донеслось журчание воды, и, вспомнив, что мне так и не довелось освежить свои уставшие ноги возле ивы, я бросилась бежать по еле видимой тропинке на этот звук. Миновав старую осину, я добежала до поваленной сосны, потом, раздвигая кусты, пролезла через заросли бузины, обогнула старый ветвистый дуб, а источник все не показывался, хотя звук становился четче.
– Да где же ты, холодный ручей? – словно дурачась, позвала я, и тут же, споткнувшись о какую-то ветку, полетела куда-то вниз, чуть не свернув себе шею.
А вышло так, что я не заметила небольшой склон, скрытый от меня зарослями густой травы. И когда наконец-то смогла остановиться, ухватившись рукой за молодое деревце, вскрикнула от перепуга – передо мной стояли три мужика. Это были сущие оборванцы, бродяги, разбойники. Одетые в какое-то тряпье, с всклокоченными бородами и грязными рожами, они таращились на меня и ехидно ухмылялись.
– Оп-па, какая птичка залетела в наши владения! – воскликнул один из них. – Вот это удача так удача, да, Генри?
– Ага, – гоготнул огромный толстяк, у него за поясом я увидела кривую саблю и пистолет. – А я-то думаю, что это мне всю ночь сняться всякие пирушки, а оно вот что!
– Так что же мы стоим? – пропищал ужасный уродец с черной повязкой на глазу, – тащите ее в избушку, порезвимся!
– А тебе, одноглазый Пипино, одно на уме, – гоготнул Генри. – А что если дама не захочет с нами пойти, может быть, мы не в ее вкусе, а, ваше сиятельство?
– Да кто же ее будет спрашивать? – тот, что заговорил первым, был одет в холщовую рубашку, напоминающую невод для ловли рыбы, столько на ней было дыр. – Как тебя зовут, красавица?
– Я… Милена… – поднимаясь с земли, я быстро отряхнула юбку и, оглянувшись по сторонам, уже решала, в какую сторону лучше бежать.
Но холщовый преградил мне путь. Широко расставив руки, он медленно посунул на меня. Я не стала ждать, пока окажусь в его объятиях, поэтому увидев небольшой просвет слева и решив, что именно в той стороне находится наша усадьба, со всех ног бросилась туда. Вот только я не рассчитала своих сил, да и разбойников было много. Они запросто меня окружили; громила Генри, схватив меня в охапку, перебросил себе через плечо и, не обращая внимания на отчаянные крики и удары кулаками по его спине, быстро пошел вперед. Те двое поспешили за ним.
Очень скоро мы оказались у старой замшелой избушки, вросшей в землю по самые окна. Забежав вперед, одноглазый Пипино открыл дверь, и Генри занес меня туда. Дверь со скрипом закрылась – и я оказалась в полутьме. На удивление, внутри место это было не слишком ужасным. Белые стены, огромная разрисованная печь, под ногами пестрые дорожки, широкая кровать в углу, полка с посудой, длинный стол. Повсюду по стенам висели связки сушеной травы, каких-то ягод, грибов, пучки перьев, на полках стояли бутыли со снадобьями, а еще в углу возле печки притаился огненно-рыжий кот.