Два одиноких сердца
Шрифт:
Ради этого он был готов свернуть горы. И страшился лишь одного: когда Бетси узнает правду, ее не удержит от гнева даже его безграничная любовь.
— Сьюзен, Тим, — торжественно проговорил он, — не знаю, как отплатить вам за вашу доброту.
— Известно как, — засмеялся Тим, крепко сжав его плечо. — Хорошенько заботься об этой замечательной леди.
Поцеловав на прощание Кору и всех, кто хотел пожелать им доброй ночи, новобрачные покинули дом и поспешили к пикапу, навстречу своему медовому месяцу, который должен был вместиться в одну упоительную ночь.
Пока шло венчание,
— Подите-ка сюда, миссис Харди, — проворчал он, включая обогреватель. — Я хочу, чтобы вы были у меня под рукой… отныне и навсегда.
Того же самого хотела и Бетси. Продрогнув в своем легком платье, она охотно прильнула к Крису. С первой встречи этот человек стал ей желанен и близок, а теперь он был ее мужем.
Всю дорогу домой они целовались без устали, но, несмотря на это, доехали на удивление быстро. Не минуло и четверти часа, а пикап уже въезжал в ворота ранчо. Укрывшись за высокими тополями, пустой дом безмолвно ожидал прибытия хозяев, и в окне гостиной призывно светилась одинокая лампа.
Крыльцо завалило снегом, и, хотя на ногах Бетси были ковбойские сапоги, Крис и слышать не хотел о том, чтобы она сама шла по ступенькам.
— Я не могу нарушать обычай и сам перенесу тебя через порог.
Он подхватил Бетси на руки, внес в дом и, лишь опустив ее на пол в прихожей, почувствовал, что она дрожит всем телом.
— Бедная моя, как же ты замерзла! — проговорил Крис. — Дай-ка я тебя согрею…
— Замечательная мысль. Я хочу, чтобы ты…
Остаток фразы потонул в долгом поцелуе.
— Так чего ты хочешь? — спросил Крис, на миг отрываясь от ее губ.
— Чтобы ты согрел меня в нашей постели.
Отныне и навсегда они каждую ночь будут засыпать бок о бок, под одним одеялом. Пылко, но бережно обнимая Бетси, Крис ввел ее в спальню. Кровать, которой предстояло стать их брачным ложем, была застлана кружевными простынями, поверх пуховой перины брошено несколько теплых одеял.
Отбросив перину, Крис помог возлюбленной снять куртку и сапоги. Его большие сильные руки, всегда такие ловкие, дрожали, когда он принялся расстегивать хрупкие, обтянутые шелком пуговички на подвенечном платье.
— Дай-ка я помогу тебе…
Расстегнув все пуговицы, Бетси сбросила платье и положила его на спинку кресла. И снова озноб охватил ее, но причиной тому был вовсе не холод.
Она поспешила избавиться от чулок и белья, но позволила Крису самому снять с нее трусики, и касание его нетерпеливых пальцев обожгло огнем ее нагие бедра.
Мгновение спустя Бетси уже лежала в постели и, натянув до подбородка одеяло, смотрела, как раздевается Крис. До чего же он прекрасен, с восторгом думала она, до чего же ловок и безудержно силен, словно дикий конь, никогда не знавший узды. Как прекрасно думать, что он желает меня, что именно мне дано укротить этот дикий огонь… Задыхаясь от нетерпения, Бетси откинула одеяло, и ее нагое тело предстало перед Крисом, словно приглашая его не мешкать.
Слишком много бессонных ночей провел Крис в постылом одиночестве, изнывая от неутоленных желаний. Вытянувшись рядом с Бетси, он одним движением прильнул к ней всем телом, и одеяла надежно укрыли их обоих от холода, хоть они и не замечали стужи, согретые жаром друг друга.
Задыхаясь, Крис осыпал Бетси жадными поцелуями, упиваясь сладостью ее губ, проникая во влажные глубины алчущего рта. Это было лишь начало. Не отрываясь, он ласкал губами ее шею, атласно гладкие плечи, постепенно спускаясь к волнующим холмикам полных округлых грудей.
Казалось, аппетит его неутолим — долгое воздержание лишь больше раздразнило его. Нежно-розовые соски отвердели от возбуждения, и Бетси едва слышно застонала, когда Крис дразняще обвел языком бутончик шелковистой плоти.
В то же время он ласкал пальцем другой ее сосок, очерчивая его быстрыми вкрадчивыми движениями, и Бетси изнывала от страсти, распаленная этой лаской. Мужская плоть его, жаркая и твердая, прижималась к сокровенному местечку меж бедер Бетси, и все естество ее томилось, изнемогало от желания принять в себя этот жезл любви.
— Крис… о, Крис, я люблю тебя… хочу тебя… пожалуйста, о, пожалуйста, возьми меня! — молила Бетси, лихорадочно гладя его твердые мускулистые бедра.
Именно об этом и мечтал Крис с той минуты, как впервые увидел ее. Но вначале…
— Вначале сделаем вот так, дорогая, — прошептал он и секунду спустя скользнул ниже, к шелковистым волоскам, хранившим ее изнемогающее лоно.
Бетси вся затрепетала от немыслимого наслаждения, когда язык Криса проник в бархатистые складки ее сокровенной плоти. Крис, о Крис, синеглазый ковбой, мой возлюбленный, тебе все дозволено, мысленно шептала она, и эта особая близость казалась ей в тысячу раз упоительнее, чем простое слияние тел.
Все выше взмывая на крыльях наслаждения, Бетси изумленно осознала, что те редкие минуты восторга, которые она порой испытывала с Дайоном, были только скудным пламенем свечи перед подлинным неистовством этого пожара страсти.
Впервые в жизни Крис стремился не столько получить наслаждение, сколько подарить его женщине, которая разделяла с ним ложе. И сейчас, дразня изощренными ласками потаенные глубины влажной женской плоти, вдыхая острый пряный аромат ее желания, он отчаянно жалел, что Бетси не была в его жизни первой женщиной и что он в ее судьбе не первый мужчине. Как чудесно было бы впервые, ощупью познавать вместе этот невыразимый восторг, бережно и нежно вести друг друга к вершине блаженства…
Что до Бетси, она больше и не вспоминала о своих неведомых соперницах. Отныне, с этой ночи, Крис принадлежит только ей, а остальное уже неважно. Зарывшись пальцами в его густые темные волосы, она целиком и полностью отдалась наслаждению.
А оно нарастало, становясь все нестерпимей, острее, и казалось, что сильней быть уже не может… но тут же сладостная волна накатывала с новой силой. И наконец Бетси выгнулась, застонала, сотрясаясь всем телом во власти наивысшего блаженства. Вне себя, она лишь смутно помнила, как Крис бережно укрыл ее, вытянувшись рядом, как она прильнула к нему всем телом, тающим от сладких судорог, и спрятала лицо на его груди…