Два огня
Шрифт:
— А отец-то, отец — маму переполняли эмоции — Боюсь, как бы не спился тут! Холодильник-то в номере постоянно пополняют, да еще и бесплатно. Он как это понял, так и все, из номера три раза в день выходит, на завтрак, ужин, и еще днем таскается в этот… В снек — бар. Обед для него это святое, ты же знаешь. А так все в номере, ловит момент, когда холодильник сам пополняется. Пока не получается. Я ему говорю — это человек приходит, докладывает, но он мне не верит.
Дорвался батя. Перевернулся на его улице грузовик
— И чего мы раньше за границу не ездили? — тем временем продолжала мама — И вовсе тут не погано, врала все Серафима. И здесь люди приветливые, и еда хорошая. По — русски, правда, не понимают, но кто без недостатков?
Уууу… Выпустили джинна из бутылки, вкусила матушка заморских благ. До этого она не признавала отдыха вне дачи, а вот теперь что-то сдвинулось в ее мироощущении.
— Когда обратно-то? — улучив паузу в рассказе, спросил я у нее — Проводить вас не удалось — так хоть встречу.
— Совсем забыла о главном рассказать! — охнула матушка и засмеялась — Улетать-то нам послезавтра надо было, только вот теперь уже ни к чему это!
— Это как так? — насторожился я.
— Тут конкурс был. Да, сыночка, представляешь — тут каждый день в отеле что-то происходит, то есть — каждый вечер. То спектакль покажут, то туземцы пляшут, здоровенные, татуированные, в перьях, то караоке — да много всякого. А позавчера лотерея была, вроде фантов. Так я выиграла еще три недели проживания здесь! Бесплатно! На двоих!
О как. Свезло матушке, и я даже не хочу гадать, во сколько именно денег это везение обошлось 'Радеону'. В конце концов, пусть хоть моим старикам будет хорошо от того, во что я влип. Они это заслужили.
— Так что мы тут еще надолго — маму переполняли эмоции — Я-то сначала даже расстроилась, подумала, что Серафима меня заставит вернуться, работа же. Даже решила ее послать куда подальше, а она, представляешь, сама говорит, мол, 'не думай даже, такое везение раз в сто лет бывает'. И отца тоже без звука отпустили, за свой счет, правда. Вот ведь — все один к одному! Везение — да и только.
Кто бы спорил — все один к одному. Хотя — глянул бы я, как они с Серафимой договаривались. Серафима — это мамина начальница, я ее с детства помню. Тетка железобетонная, внешне на дубовую чурку похожа, да и внутренне тоже, точно знающая, что она всегда права, а остальные всегда не правы. И принципиальная до жути. Хотя — принципы принципами, а деньги всем нужны.
— Ты как? — мама перешла от одного вопроса, к другому — Как Викочка?
'Викочка'. Звучит-то как жутко!
— Все в порядке — заверил я ее — Мам, мне пора, я позвоню еще!
— Мы вам сувениров купили — порадовала меня матушка — И еще тебе майку!
Майка — это святое. А еще кружка, пивная, с туземками
У меня таких дома уже полный пакет. В основном — из Анталии и Хургады. Я при известном желании могу даже с гордостью называть это коллекцией.
— Жду, не дождусь — заверил я маму и на этом мы распрощались.
Ну и хорошо. Им там славно, у них там шоу, ужины и полный холодильник топлива, — а у меня здесь работа. Даже — две. Потому надо идти в высокие сферы, решать производственные вопросы по им обоим. Или обеим?
Я влез в джинсы и натянул на себя свитер, рассудив, что костюм — это уж слишком, не на прием иду. Застегнув браслет часов, с которыми уже почти сроднилс и немного поразмыслив, я еще надел на палец перстень, подаренный мне Стариком. А почему бы и нет?
Внзу, в холле, была рабочая атмосфера, что меня немного удивило. Шумели машины, которые мыли мрамор пола, бегали сосредоточенные клерки и клеркессы с папками, в костюмчиках и со жутко серьезными лицами.
Странно, сегодня вроде выходной еще, им всем по домам надо сидеть, испытывая то самое мерзкое чувство, которое посещает любого служивого человека в последний день отпуска или длинных праздников. В субботу — воскресенье все проще, там дней немного, этой свинцовой тоски нет. А вот после новогодних или майских праздников… Про отпуск я и не говорю.
Это чувство нереализованных возможностей и несделанных дел, о которых так приятно думалось в вечер последнего рабочего дня, это ожидание мерзкого и почти забытого за время отдыха звука будильника, это ощущение того, что вроде вчера еще эти славные деньки только начались — а уже все.
Нет, есть какая-то категория работников, которые даже рады тому, что праздники кончились, но их мало и среди своих собратьев по офису они, как правило, проходят под категориями 'Больные, несчастные люди' и 'Ей-то чего, все равно у нее никого нет', а потому их в расчет брать не надо.
Так что вся эта суета меня одновременно удивила и насторожила. 'Радеон' — то славное место, где любое отклонение от правил может означать вообще все, что угодно. И не всегда это может быть чем-то приятным.
Я посмотрел на деловито снующих сотрудников и направился к ресепшн — там, я так думаю, можно будет раздобыть какую-то информацию, хотя бы первичную.
Увы и ах — меня там ждал облом. На этот раз он принял вид панны Ядвиги, окончательно пришедшей в себя после запоя, помывшейся, накрасившейся и причесавшейся. И в недраных чулках.