Два полюса
Шрифт:
– Спать надо, Салли. По-хорошему, тебе надо поспать двое суток и тогда все болячки пройдут. А ты бегаешь по городу к своему старому дяде по любому пустяку.
Я легла на кушетку и приподняла свитер. Дядя стал прощупывать живот, а я тихо постанывала, да подвывала.
– Так и знал, довела себя, - сокрушался дядя и давил, и давил живот все сильнее.
Я стала чувствовать дискомфорт и стонала уже по-настоящему.
– Так, сейчас дам лекарства, тошнить перестанет. Ляжешь в гостевой и поспи. Если будет все так же мутить, поедем в лабораторию, сделаю
– Да, - призналась я, прикрывая глаза. Руки родственник отнял, а живот продолжал ныть. Я морщилась, не понимая, что случилось, до дяди было все прекрасно, а сейчас...
– Сильнее стало болеть, - жалобно прошептала, страдальчески глядя на родственника.
– Говорю, язва. Подожди, дам таблетки.
Дядя вышел на кухню, оттуда вернулся, неся стакан с водой и лекарство. Я с трудом села, чувствуя, как живот словно режут.
Таблетки были маленькими и сладкими, запив их водой, отдала стакан дяде.
– Пойдем, провожу в спальню. Завтра с утра на УЗИ.
– У меня завтра важная встреча, - слабо возразила, напоминая родственнику о важном деле.
– Да, очень важная. УЗИ ведь не каждый день делают. Так что не возникай и иди спать. Станет хуже кричи, я услышу.
Втолкнув в спальню, дядя запер за мной дверь. Я с трудом забралась под теплое одеяло и очень быстро уснула, это несмотря на боль в животе, которая не отступала.
Глава 20. Полет.
Утром меня разбудил дядя, встревоженно глядя, как я со стоном выпрямляюсь. Боль не прошла, чуть успокоилась, но все еще тянуло низ живота. И тут я запоздало поняла, какой осиный улей растревожил дядя. Первый день – самый тяжелый.
– Детка, ты бледнее, чем наволочка подушки, - обеспокоенно прошептал родственник и приложил ладонь ко лбу. – И холодная.
– Я сегодня не боец, - тихо прошептала, понимая, что даже если напьюсь обезболивающего, то просто просплю весь день.
– Так, детка, - бодро начал дядя, пытаясь срыть тревогу, - давай бригаду вызову и в больницу.
– Нет, - остановила я его и, густо покраснев, стала подбирать слова, чтобы объяснить что со мной.
– Это не язва. У меня как обычно… эти дни...
Выпалив последние слова, отвела взгляд, чтобы не видеть насмешку родственника.
– Салли, ты пошутила? – неожиданно строго спросил дядя.
Подняла на него взгляд и отметила, что дядя серьезен и напряженно смотрит на меня.
– Нет, - тихо произнесла, вжимаясь в подушку.
– Салли, - угрожающе произнес дядя и стремительно вышел из спальни.
А я с трудом села на кровати. Родственник пришел, неся в руках пакет с женскими гигиеническими принадлежностями. Истинный врач, у него есть всё на все случаи жизни.
– А таблеточку? – жалобно попросила, слезливо глядя на дядю.
Из родственника словно воздух выкачали, от раздражения и следа не осталось. Он обеспокоенно сел рядом на кровать и взял меня за руку, интересуясь:
– Все так плохо?
– Очень, - призналась ему, - сильнее обычного.
– Сейчас давление померяю. Это наверное
Но поздно, я услышала и поняла. Да, именно так: я мутант, даже для дяди. Опустошенно посмотрела в окно. Солнце только подарило миру первые лучи. Но ему было не изгнать грусть, засевшую в душе. Вспоминая сон, я очень хорошо понимала состояние мужа. Вот только рядом со мной его нет, чтобы взбодрить, как это делала я для него.
Дядя протяжно вздохнул. Я чувствовала, что ему неудобно за оговорку.
– Эдмунду я позвоню, обезболивающее дам, - пытался замять неловкую паузу, - а ты отдыхай и без тебя твой рыцарь справится.
– Спасибо, - прошептала и потянулась к пакету, который родственник положил мне на колени.
– Салли, прости, - стушевался дядя Майкл, - вырвалось.
Накрыв своей ладонью мужскую руку, я грустно улыбнулась.
– Я прекрасно понимаю, что с точки зрения медицины я мутант.
– Ты не мутант, ты человек! – возмутился мой любимый и единственный дядя.
– Просто...
– Мои клетки мутировали. Дядя, все хорошо. Расслабься. Ядом плеваться не буду.
– Каким ядом? – не понял дядя, а потом сообразил и выругал: - Глупостями голову не забивай. Не будет у тебя яда, зубы под это не заточены. Поняла? Ты человек и престань нести чушь.
Вскочив, дядя рассерженно вышел из спальни, а я сквозь слезы улыбнулась. Чушь нес родственник, а никак не я. Я уже не человек, а нечто среднее.
Лекарство начало действовать, затуманивая сознание. Боль не проходила и не пройдет так скоро. В лучшем случае завтра к утру. Заставила себя взять в руки и сходить в ванную комнату. Вернувшись в спальню, забралась под одеяло. Я, наверное, задремала, так как с удивлением отметила, что оказалась в большой незнакомой зале.
В ней царил полумрак. В центра же зал освещался и я с радостью увидела Шейха. Он стоял ко мне спиной, глядя куда вверх. Я проследила за его взглядом и скривилась. Опять верховный кесш, что-то хочет от моего мужа.
– Ты справишься, - на лацерском вещал старый кесш.
– Нет, - замотал головой Шейх.
Я сделала несколько шагов к нему поближе, понимая что это очередное путешествие, очередной сон. Я так стремлюсь быть рядом с любимым, что моя душа постоянно ищет его. Выйдя в круг света, поняла, что все мои предположения оправдались – меня никто не видел, даже Шейх. Я встала за его спиной, прислушиваясь к тому, что говорил совет в лице верховного.
– Ты сможешь, настроишься на соотечественника, выберем чтобы психотип подходил. Очень жаль, что у тебя нет родственников, с которыми привязка была бы крепче.
Я замерла, чувствую как страх сковал тело. Я помнила про привязку. Шейх говорил, что я для него якорь. Получается Верховный предлагал ему сменить якорь. Заменить меня на другого? Недовольства всколыхнуло всю мою сущность. Я обняла мужа за талию, не желая его отдавать кому бы то ни было. Он мой и только мой. Я его якорь и больше никто Шейху не требуется.