Два секрета для бывшего
Шрифт:
Но постепенно мне удается успокоиться. Мне становится легче. Я поднимаю на него заплаканные, красные глаза. Я знаю как я выгляжу после слез — ужасно! И ловлю взгляд Германа. Он смотрит на меня заинтересованно и грустно.
— Мишей занимаются лучшие врачи. Он выздоровеет, я тебе обещаю.
Герман говорит это так проникновенно и просто, что я успокаиваюсь. Значит, все не так плохо.
— Когда операция?
— Назначили на завтрашнее утро. Сейчас его готовят.
Я жду когда он добавит, «я ведь не отец»… Но нет… Он откашливается, и в этот момент в комнату стучат. Аля принесла обед. Пока она возится с тарелками, Герман молча за этим наблюдает, и, когда девушка уходит, аккуратно интересуется:
— Почему ты не ешь в столовой? Мне сказали что ты не выходишь из комнаты. А в доме много чего интересного.
Я молчу несколько секунд и… Нахожу в себе силы сказать как есть:
— Я боюсь. Елизавета Сергеевна мне угрожала вчера. И разбила телефон.
— Она в сердцах, — резко обрывает меня Герман, — Не бери в голову… А телефон я тебе купил новый, взамен старого. И не выдумывай. Думаю этот телефон компенсирует неприятные впечатления от скандала.
Герман говорит это резко и отрешенно… Атмосфера теплоты рушится.
— Будь готова после обеда поехать подписать необходимые документы для операции.
— Я поеду с Котей, — быстро отвечаю. Герман усмехается, но не возражает, а я вытаскиваю сына из кроватки, сажаю на колени и начинаю его кормить. Однако еще недавно любимое пюре он ест без удовольствия. Морщится, капризничает, выгибается. Недовольно глянув на меня и ребенка, Герман выходит из комнаты.
Котя вдруг затихает и кладет голову мне на грудь. Горячий! О Господи!
— Котя! — я пробую пюре, и тут понимаю, что с ним что-то не так! Вскакиваю, кладу ребенка в кроватку и бегу в коридор. Мне надо к охране! Точно! Пусть звонят в скорую, да куда угодно! Мое сердце бьется как сумасшедшее! Я бегу на первый этаж, и вижу…
Герман, Елизавета Сергеевна и пара охранников разговаривают с двумя полицейскими. Я бегу к ним, чтобы попросить Германа вызвать скорую, и тут эта жуткая тетка произносит:
— А вот и Екатерина! Сама мне призналась сегодня что то на ребенка подушку положит, то отравить собирается. А я переживаю за ребенка. Это не игрушки!
— Так вот что! — и тут я понимаю весь ужас ситуации. Она… Она его отравила? Пюре? Оно не испорчено! В него что-то добавили! Господи! — Котя! Ему срочно, срочно надо скорую!
Я ору наверно на весь дом. Герман тут же вытаскивает телефон, а один из полицейских произносит:
— Екатерина, нам нужно с вами побеседовать… Ребенка сейчас заберут на обследование, за него не беспокойтесь. А мы с вами проедем в отделение и побеседуем.
Глава 19. Герман
Глава 19.
Катю мне жалко. Я вижу как она переживает за Мишу. Нет, все-таки она хорошая мать… Я в этом уверен. Потому что… Наверно потому что я видел и плохих матерей тоже. А Катя… И почему она мне изменяла?
Желание прижать ее к себе возникло не только из-за жалости… Мне вдруг захотелось прикоснуться к ней. Глядя на Катины печальные глаза, на дрожащие губы… Я бы их покрыл поцелуями! Как же меня к ней тянет! И хотя я понимаю, что Катя способна на предательство… Выглядит она самой чистой на свете! И почему все так в мире обманчиво? Особенно женщины.
Однако сидеть в комнате вечно тоже нельзя. Меня ждут дела в офисе. Я спускаюсь на первый этаж, и в холле… Вижу наряд полиции. Это как минимум странно. Оба охранника тут же, а моя мать… Она им что-то горячо рассказывает.
И от ее слов у меня буквально падает челюсть. С ее слов Катя хочет убить Костю! Это что, шутка такая? Катя не похожа на детоубийцу, к тому же, если бы она считала рождение детей ошибкой, она бы попросту оставила их в роддоме. Но даже если Катя девушка кровожадная, то зачем суетиться вокруг Миши? Можно дать ему тихо умереть, сетуя на плохую медицину! А она понеслась ко мне, и ведь добилась своего! Ребенка готовят к операции, поэтому жить он будет. Так что если и был бы технический смысл кого-то уморить, то скорее больного, а не здорового.
Все эти мысли проносятся в моей голове буквально за несколько секунд.
— Мам, что-то ты не то говоришь, — хочу взять ее под локоть, чтобы отвести в сторону, но она грубовато меня отталкивает.
— Не надо! Вот не надо! — рявкает, а я перевожу взгляд на наряд полиции:
— Вас Елизавета Сергеевна вызвала?
— Она самая.
— Это ошибка. Моя мама большая выдумщица, — улыбаюсь, — Мой адвокат вам напишет объяснительную, в случае необходимости мы заплатим штраф за ложный вызов.
Только этого цирка не хватало в моем доме! Я даже не собираюсь всерьез обсуждать что Катя способна навредить своему сыну. А уж чтобы тут проводили расследование. Мне это вообще не надо! Полицейские между тем стоят в растерянности. По факту я понимаю, что им хочется вернуться обратно в отделение чай пить. Но ребенок… И в эту секунду я вижу бегущую к нам Катю. Мама реагирует бурно, начиная по двадцатому кругу рассказывать свои небылицы:
— А вот и Екатерина! Сама мне призналась сегодня что то на ребенка подушку положит, то отравить собирается. А я переживаю за мальчика. Это не игрушки!
Однако я ее не слушаю. Видя испуганное, посеревшее лицо Кати, я осознаю, что пока я тут пробыл всего ничего, что-то случилось. Что-то страшное.
— Котя! Ему срочно, срочно надо скорую! — кричит Катя, а я тут же хватаю телефон чтобы вызвать врачей. Что же происходит? Твою мать! Я сам чувствую панику! А эти двое в погонах, видимо совершенно не понимая ситуации, бубнят чушь про «давайте пройдемте»!
— Тихо! — ору, — Катя, что говорить врачам?