Два шага до аншлага
Шрифт:
ПАХОМ: Не могу… Не могу, когда женщин обижают. У меня три сестры. Я ещё в школе дрался до крови, если их кто-нибудь за косы дёргал…
ИННА (снова у компьютера): Между прочим, я тебя прождала до двенадцати ночи. (Пахом молчит): Отец ночевал на даче – мы могли быть одни. (Пахом не отвечает. Она прекращает набирать, поворачивается к нему). Почему ты не пришёл?
ПАХОМ (переминаясь с ноги на ногу): Как же без отца?.. И ещё перед этим время дают, на обдумывание.
Инна
ИННА: Кто это сочинил?
ПАХОМ: Барбарис.
ИННА: Знала бы – не набирала… Всё. (Отдаёт листок Пахому).
ПАХОМ: Спасибо, Инна. (Потоптавшись). Мы вас очень уважаем. Все… И Барбарис… Вы не думайте… Просто он такой… Но он вас тоже уважает.
ИННА: Почему ты со мной на вы?
ПАХОМ: Не получается сразу.
Вбегают Даранян и Барбарис.
ДАРАНЯН: Богородский подъехал, уже паркуется.
БАРБАРИС (Пахому): Ваше задание выполнено, господин главный покровитель старых дев! Мы ворковали, как голуби.
ПАХОМ: Извини меня.
БАРБАРИС: Да, ладно… Письмо готово?
ПАХОМ: Вот. (Протягивает листок).
БАРБАРИС (пробежав глазами); Отлично!.. Надевай! (Натягивает на голову Пахому широкополую шляпу. На плечи вешает фотоаппарат. Инне). А тебе – благодарность за соучастие.
ИННА: Меня уже поблагодарили. (Подходит к Пахому, поправляет на нём шляпу и фотоаппарат).
БАРБАРИС: Как ты думаешь, что во мне сильней: уязвлённое самолюбие или чувство дружбы?
ИННА: Это уже не имеет значения.
ДАРАНЯН: Он идёт!.. По местам!
ПАХОМ: Богородский нас узнает: он с нами здоровался.
БАРБАРИС: Ну, так что? Думаешь, он видит, с кем здоровается?… Ему важно, чтоб все видели, что он здоровается!.. Делай, как репетировали!
Даранян и Барбарис прячутся за шкаф. Пахом небрежно развалился на стуле. Входит Богородский.
БОГОРОДСКИЙ: Здравствуйте! (Пожимает Инне руку. Поворачивается к Пахому). Здравствуйте!.. С кем имею честь?
ИННА: Это корреспондент из «Известий».
БОГОРОДСКИЙ: Пресса?.. Милости просим! (Пропускает Пахома в кабинет. Усаживает). Кофе?.. Чай?.. Коньячок?..
ПАХОМ: Спасибо, некогда. Редакция готовит о вас большую статью, мне поручено срочно сделать снимок.
БОГОРОДСКИЙ: Что ж… Это приятно!
Выбирает подходящую позу: улыбающийся, сосредоточенный, работающий… Всё не то!.. Взгляд его останавливается на портрете Павлова, висящем над столом. Это ему нравится. Он так же, как Павлов, выставляет кулаки и занимает точно такую же позу.
БОГОРОДСКИЙ: Я готов.
ПАХОМ: Внимание!.. Подбородок чуть выше!.. Приготовились!.. Сни…
ДАРАНЯН (резко открыв дверь): Стоп! (Решительно входит в кабинет, за ним Барбарис, несёт его портфель).
ПАХОМ (Богородскому): Это наше начальство.
БОГОРОДСКИЙ: Очень рад познакомиться!.. Слышал, вы заинтересовались моей скромной деятельностью… (Протягивает ладонь для рукопожатия).
ДАРАНЯН (как бы не замечая этого): Да. Готовили статью.
Ладонь Богородского повисает в воздухе.
БОГОРОДСКИЙ: А, позвольте узнать, почему в прошедшем времени?
ДАРАНЯН: Потому что обстоятельства изменились.
Руководящим жестом приказывает Барбарису. Тот поспешно вынимает из портфеля письмо и протягивает Дараняну.
БОГОРОДСКИЙ: Что это?
ДАРАНЯН: Письмо в редакцию.
БОГОРОДСКИЙ: От кого?
ДАРАНЯН: Без подписи.
БОГОРОДСКИЙ: А какое это имеет отношение к статье?
ДАРАНЯН: К сожалению, самое прямое. Здесь речь идёт о вашей деятельности в период басмачества.
БОГОРОДСКИЙ: В какой период?
ДАРАНЯН: В период разгула банд басмачей.
БОГОРОДСКИЙ: Моей деятельности?!
ДАРАНЯН: Вашей, вашей.
БОГОРОДСКИЙ: Хорошая шутка! (хохочет). Я и басмачи!.. Ой, не могу!.. Ой, рассмешили!..
ДАРАНЯН: Зря веселитесь – это серьёзней, чем вы думаете. (Барбарису). Зачитайте!
БАРБАРИС (читает): «… Во главе своей банды бесчинствовал в оазисах. Собственноручно засыпал двенадцать колодцев. Был известен под кличкой «Исмаил-Бек»…
БОГОРДСКИЙ (всё ещё смеясь): Простите, какой Бек?
БАРБАРИС: Исмаил.
Телефонный звонок.
БОГОРОДСКИЙ (в трубку): Да?
ЖЕНСКИЙ: ГОЛОС: Это Котик?
БОГОРОДСКИЙ: Вы ошиблись номером. (Кладёт трубку. Дараняну, уже без смеха). Вы меня разыгрываете?
ДАРАНЯН: Мы слишком занятые люди, чтоб заниматься розыгрышами.
БОГОРОДСКИЙ: Значит, вы всему этому верите?..
БАРБАРИС: Я допускаю, что здесь многое преувеличено… Но, знаете, дыма без огня не бывает.
БОГОРОДСКИЙ (уже окончательно посерьёзнев): Вы, что сами не видите, что это абсурд: я родился минимум через двадцать лет после того, как похоронили последнего басмача!.. Вот мой паспорт! (Протягивает документ).
БАРБАРИС: В письме написано, что вы подделали метрику, получили фальшивый паспорт и сделали пластическую операцию.(Присматриваясь). Конечно: нос явно не ваш.