Два шага маятника
Шрифт:
В руки ему попалась, наконец, книга математиков Ландау и Лифшица. Он сразу же нашел нужную страницу. Так и есть! Томлин прошел к столу и, стараясь быть спокойным, сравнил книжный текст с текстом рукописных листков. Вот оно что. Еще десять, двадцать минут работы, н физику стало ясно, что над ним искусно пошутили: «расчеты» оказались ничем иным, как переписанными страницами из этой и еще из одной книги, автором которой был физик Ласкар Долли. Добро бы просто переписанные! Нет, это была нарочито небрежная переписка; формулы искалечены, решения перевраны, иной раз с явным умыслом.
Томлин
Следующим его шагом явился звонок к Хеллеру. Он сказал биологу:
– Прошу сейчас же прибыть ко мне.
Тон его насторожил собеседника.
– Что-нибудь случилось?
– Хеллер попытался выяснить положение заранее.
– Узнаете па месте, - буркнул Томлин и повесил трубку.
Хеллер явился без задержки. Не отвечая на приветствие, Томлин спросил:
– Откуда у вас эти листки?
– Он потряс кипой расчетов.
Хеллер не знал, что ответить. Глаза его забегали, он хотел выиграть время. В свою очередь спросил:
– Разве это так важно?
Глаза физика стали холодными.
– Злая шутка, которую вы предложили мне, сударь, заходит далеко за границы допустимого, - сдерживаясь, начал Томлин.
– Я вышел из того возраста, когда можно шутить подобным образом! Целый день я ломал голову над вашими пустыми бумагами. Совсем не к лицу вам, Хеллер, подобные шалости. Или над вами подыграли, или вы надо мной. Так вот, расчетов тут нет, если не считать преамбулы. Все остальное - пустое. Просто страницы текста из разных авторов, в том числе из сочинений Ласкара Долли. Я оскорблен, Хеллер! Неужели вы сами не могли разобраться?
Биолог стоял как громом пораженный. Он начал догадываться. Черт возьми! Ну, конечно! Памела Гривс обманула его. А он в свою очередь подсунул ненужные бумаги уважаемому ученому и оскорбил его.
– Выслушайте меня, Томлин, - умоляющим голосом сказал он, облизнув пересохшие губы.
– У меня нет времени, - сухо произнес физик.
– Поверьте, что обманут я…
– Прощайте, - Томлин отвернулся. Он не хотел больше разговаривать с биологом.
Хеллер лениво собрал разбросанные листки, сунул их в папку и повернулся к выходу. Его слегка подташнивало. Удар за ударом. «Блаженство тела - здоровье»… Вот тебе и блаженство!
Он не помнил, как выбрался из квартиры физика. Путаясь в улочках, пешком очень долго шел к себе, а в голове его зрела и билась только одна давящая мысль: «Все летит к черту. Все пропало. Полный крах…» Он как-то даже не вдумывался в причинность неудач. Мозг его был занят одним: дальше ему хода нет, без электронного устройства опыты зачахнут. Во всем виновата Памела.
Хеллер встретил ее в лаборатории. Бледный, с остановившимися глазами, ом подходил к ней, расставив руки и пошевеливая пальцами. Убить. Убить… Но кругом ходили люди. Кто-то окликнул его, кто-то подошел вплотную. Он никого не замечал и не слышал. Справившись с собой, хрипло сказал:
– Вы зачем здесь?
Памела Гривс пожала плечами.
– Что с вами, Хеллер? Я здесь работаю.
– Вы больше здесь не работаете, сударыня. Уходите. И чтоб вашей ноги…
Она гордо подняла голову. Вот как! Она не стала упрашивать
Чтобы понять случившееся, достаточно сказать всего несколько слов.
Карел Долли взял расчеты из кабинета брата как раз в тот вечер, когда Памела Гривс успела переписать только начало. В дальнейшем она переписывала уже фальшивые листки. Карел заполнял их, посматривая на раскрытые страницы двух научных книг, авторами которых были Ласкар Долли и два советских математика. Именно этот текст и вывел из себя браварского физика фон Томлина.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Антон Сарджи проходит испытание. Триумф силурийских ученых
– Теперь вы в полном распоряжении доктора Полины Долли, - сказал Карел старому мастеру и положил руку на его плечо.
– Не волнуйтесь, Сарджи, держитесь крепко. Начинаем… Полина в течение нескольких дней подготовит вас, а остальная процедура займет, как вы знаете, не более десяти-двенадцати часов. Последних операций вы не услышите. Вы спуститесь на самое дно жизни, туда, где она кончается…
Худое морщинистое лицо старика не выражало заметного волнения. Он смотрел на Карела своими спокойными светлыми глазами и только легонько кивал в ответ па его слова.
– Идемте, - сказал Карел и, не снимая своей руки с плеча старика, инстинктивно чувствуя, как нужна ему сейчас дружеская поддержка, повернулся к двери. Они вошли в лабораторию.
Полина улыбнулась им. В белейшем халате и шапочке, из-под которой курчавились ее русые волосы, она показалась старику олицетворением молодости и красоты.
– Сударыня, я в вашем распоряжении, - сказал он и старомодно поклонился.
– Старый Фауст пришел испить чудесного напитка юности.
– Как себя чувствуете?
– Почти как всегда. Но не могу назвать себя спокойным. Я полон ожидания, нетерпение владеет мной.
– О, каждый человек на вашем месте…
Она уже готовила инструмент, два ассистента молча помогали ей. Комнату заливал яркий свет. Сарджи прошел за ширму, разделся. Обнаженный, он походил на древнего индийского факира, до предела высохшего под солнцем и ветром. Он увидел свое немощное тело в зеркале и невесело усмехнулся. На дно жизни… И без того близок к таинственному дну. Даже если его постигнет неудача, что потеряет он? Каких-нибудь два-три года существования, наполненных не очень-то веселыми мыслями. Так ли уж ценны они, эти скучные, безрадостные старческие годы? Ну, а если выйдет?..
– Вы готовы?
– спросила Полина.
Он вышел из-за ширмы и, повинуясь знаку Данца и ассистентов, лег на кушетку. Когда к нему подошла Полина со шприцем в руке, он обратил внимание, как неузнаваемо изменилась она. Над ним наклонился серьезный, полный внутренней собранности врач. Первый шаг. Путь в неведомое начался.
Часы в смежной комнате начали отбивать время.
Раз, два, три, четыре, пять… Обостренный слух Антона Сарджи отметил, что опыт начался ровно в пять часов пополудни.