Шрифт:
Часть 1
Глава 1
Роктару было семь лет. Ему было известно, что он – раб. Родился рабом.
Впрочем, рабами были все окружающие его люди. Огромный остров, хаотичное нагромождение гранитных и базальтовых скал и плато среди неукротимых океанских вод, был вотчиной кланов синих гигантов задолго до той поры, когда Великая Дрожь раздробила на осколки все материки и смешала воды морей и океанов. Синим гигантам принадлежали мёрзлые скалы, холодные волны, суровое небо и ледяной ветер; люди же ничем не отличались от имущества и зачастую представляли гораздо меньшую ценность, чем, к примеру, хороший инструмент. Рабами были каменщики и земледельцы,
– Послушание и покорность! – утром и вечером кричали жрецы на общесборовой площади перед сложенным из грубо тёсаных глыб храмом бога Гуум-Тум-Буура. – Послушание и покорность!
Такова была молитва, с которой люди начинали рабочий день, и с ней же ложились спать. Каменный Гуум-Тум-Буур глядел во все стороны восемью парами глаз и замечал малейшие проявления неповиновения. Этот бог был общим для всех людей острова, и ему они обязаны были поклоняться. Впрочем, клан Теенг не преследовал за молитвы своим старым богам – лишь бы в нерабочее время, не слишком долго и не слишком громко.
Мать рассказывала Роктару и Арии о богах их далёкой родины – прекрасных островов с суровой, но короткой зимой, зато с долгим и благодатным летом, краем красивых, весёлых женщин и сильных, жизнерадостных мужчин. Богатые урожаи, роскошные пастбища и цветущие сады – всё давало возможность жить сытно и счастливо, лишь бы работы не боялся, да руки росли из нужного места. Но красота края не спасала от набегов северных разбойников, и однажды, почти восемь лет назад, сил воинов их народа не хватило, чтобы спасти несколько посёлков от разора и уничтожения, а многих людей – от плена. Две женщины, уже носящие под сердцами детей, попали в руки пиратов и оказались проданы гигантам клана Теенг. Одна из них не смогла пережить рождения своей дочери; с тех пор мать Роктара заботилась об обоих детях, как о родных, и лишь эта забота удерживала её в мире, в котором уже не было надежды на жизнь с любимым мужем, погибшим при том же набеге на её глазах. Женщина была молода и красива, и многие мужчины рады были бы создать с ней семью – рабы клана Теенг вольны были жениться и заводить детей, пополняя ряды невольников. Но никто не смог заставить женщину забыть отца своего ребёнка. С каждым годом она становилась всё более усталой и безразличной, и от сушащей её болезни, называемой смертная тоска, не было средства у здешних лекарей.
Роктар распрямился, давая отдых натруженной спине. На соседней грядочке Ария тоже приподняла голову, улыбнулась, мазнув рукой по лбу и оставив грязный след. Работать дети-рабы начинали с пяти лет. Мать Роктара, представительница исконного народа земледельцев, была определена трудиться на грядках – скудных кусочках плодородной почвы, представляющих на сплошь скалистом острове невероятную ценность, и детей пока оставляли при ней. В клане Теенг всегда предпочитали, чтобы профессии у рабов передавались из поколения в поколение, от родителей к детям.
Внезапно взгляд Арии скользнул за спину Роктара, улыбка угасла. Роктар быстро оглянулся через плечо. Позади, в нескольких шагах, стоял мальчик-надсмотрщик Тахак, смуглый, с быстрым взглядом узких чёрных глаз и всегда презрительным изгибом тонких губ. Он был на три года старше Роктара и Арии, и раньше старался при каждом удобном случае поддеть её, дёрнуть за волосы, ущипнуть, впрочем, делая это так, чтобы Роктар не оказался рядом. Последнее время поведение Тахака изменилось. Он заговаривал с Арией, пытался звать на прогулки, предлагал мелкие подарки, и это не нравилось Роктару ещё больше, как, впрочем, и самой Арии.
Тахак небрежной походкой прошёл по тропинке между грядками, и, как бы нечаянно, толкнул коленом Роктара, присевшего на крайнем ряду. Взрослый надсмотрщик, стоящий в двадцати шагах, покосился, но промолчал. Рабочих рабов не полагалось обижать без причины, но Тахак – сын их старшины, который вскоре вполне может стать и баклаком – старшиной всех надсмотрщиков клана.
Роктар выпрямился и медленно встал, глядя в спину Тахаку. Тот остановился у грядки, на которой работала Ария, несколько мгновений молчал, раскачиваясь на носках, смотрел на девочку сверху вниз. Та, делая вид, что не замечает его, продолжала выдёргивать стебельки сорняков между побегами репы.
– Может, отдохнёшь немного? – заговорил Тахак. – Пойдём, пройдёмся. Не бойся, ничего за это не будет, раз ты со мной.
Не поднимая взгляд, Ария отрицательно покачала головой.
– Мне работать надо. Не успею.
– Успеешь, – махнул рукой Тахак, – до вечера долго. В крайнем случае, этот, – пренебрежительно мотнул головой в сторону Роктара, – твою норму подгонит. Ты ж ему сестра? Или нет, какая сестра! Вы же не родные, а, Роктар? Чего ж ты тогда бесишься, когда я с ней разговариваю? Влюбился, что ли? Ха!
Роктар медленно подошёл к нему, остановился, широко и твёрдо расставив ноги. Он был ниже почти на голову, но превосходил природной ладностью ещё детской, но уже удивительно развитой фигуры. Даже под грубой одеждой заметны были широкие, крепкие плечи; в движениях чувствовалась сила, уже наливающая мышцы. Ветер шевельнул его длинные тёмно-русые волосы.
– Не приставай к ней, Тахак. – он произнёс это негромко, но серые глаза смотрели так твёрдо, что малолетний надсмотрщик непроизвольно качнулся назад. – Не мешай работать.
– Чего-о-о? – скривил губы Тахак. Кнута ему ещё не полагалось, и пальцы его сжали заткнутую за пояс дубинку. – Это я мешаю? Ты с кем говоришь, щенок? Я как раз слежу, чтобы вы работали как следует! А ты вот работу бросил!
Роктар, сжав зубы и пригнув голову, продолжал исподлобья буравить собеседника взглядом. За неподчинение надсмотрщику наказывали плетью… правда, приказ его должен быть справедливым. Но о справедливости приказа будет решать в первую очередь отец Тахака. А уж поднять на надсмотрщика руку… Но Роктар знал, что не отступит. На этот раз – уже нет.
Взрослый надсмотрщик, следящий за набычившимися мальчишками, решил вмешаться, и уже открыл рот, чтобы приказать рабочему рабу вернуться на место, но всему положили край прокатившиеся над скалами гулкие удары тревожного барабана.
Глава 2
Хуург забеспокоился первым, как всегда безошибочно почуяв поднимающуюся сквозь толщу тёмной воды и заледенелого камня уродливую смерть. Вожак своры вскочил, втягивая ноздрями воздух, и верхняя губа поползла вверх, открывая жёлтые громадные клыки. В миг, когда остальные медведи сорвались на ноги, Хуург издал глухой угрожающий рев, и кинулся к провалу. За ним бросились ещё три белые меховые глыбы, сверкающие полированной сталью лат.