Два шпиля
Шрифт:
– Ты, щенок, – прошипел он, – ты покойник! Понял? Ты уже труп, урод!
Одним движением от отстегнул от пояса кнут, и ременные кольца упруго развернулись, словно зловещий змеиный хвост. Роктар не шевельнулся, страха не было, лишь холодная решимость. Тахак шагнул вперёд, кнут метнулся гибкой молнией, стремясь захлестнуть шею и швырнуть на песок, раб чуть пригнулся, пропуская его над головой. Молодой надсмотрщик не зря помногу упражнялся со своим оружием; мгновенно перекинув над головой кнутовище он стеганул противника в лицо, конец кнута разорвал воздух с хлёстким хлопком. И вновь Роктар успел отклониться в сторону, и, кинувшись вперёд, успел перехватить туго скрученные в жгут тонкие ремешки. Тахак рванул кнутовище
– Белемир!!! – изо всех сил закричала Ария. – Белемир!!!
Выругавшись, Тахак остановился. Роктар выпустил кнут, стоял спокойно, лишь лицо побледнело, и серые глаза налились кремневой непреклонностью. Надсмотрщик оглянулся, приходя в себя. Он уже понял, что ни испугать, ни легко победить раба не удастся… Спорить с Белемиром ему не хотелось, старик на особом счету у хозяев, отец такого не одобрит. Чёрт с ними, будет ещё время.
Тахак сунул за пояс дубинку, собрал в кольца кнут. Влез в сапоги и подобрал рубашку.
– Смотри, Ария, – всё ещё хрипло произнёс он, – тебе выбирать. Не ошибись, я упрашивать не стану!
– Нечего смотреть, – сквозь слёзы закричала девушка, – ты мне с детства противен! Не приближайся ко мне, я к хозяевам пойду! Мне Белемир поможет, его послушают! Отстань от меня, слышишь? Я никогда, ни за что твоей не буду!
Тахак дышал хрипло, как загнанный зверь, чёрная злоба плескалась в щёлках глаз.
– Ты слышал её, – глухо сказал Роктар, – уходи.
– Значит, его ты любишь? – не сказал, а прошипел Тахак. – Так знай, что если ты не будешь моей, то и его не будешь тоже! Запомни!
– Уходи. – по-прежнему ровно произнёс Роктар.
Грязные ругательства слетели с кривящихся губ надсмотрщика. Круто повернувшись, он бросился в чащу.
Довольно долго Роктар смотрел ему вслед, затем медленно повернулся к Арии, и его губы тронула лёгкая, чуть виноватая улыбка.
– Ушёл, – сказал он, – это точно. Не бойся. Вылезай, замёрзнешь совсем.
Юноша отвернулся, отошёл на несколько шагов от воды и остановился, бездумно скользя взглядом по окружающей лесное озерцо зелени кустов. Сегодня Тахак вновь отступил, но сколько это будет продолжаться? А ведь я не отдам ему Арию, внезапно подумал Роктар, ни за что не отдам! Даже, если мне придётся… Придётся…
Додумать страшную мысль юноша не успел. Позади раздались тихие шаги по песку, и Роктар вдруг подумал, что, кроме плеска воды, ничего не слышал… например, шороха одеваемой одежды…
А затем лёгкие девичьи руки легли ему на плечи, и он замер, отчаянно желая повернуться, и столь же сильно боясь.
– Роктар… – тихо-тихо позвала Ария, и в голосе, ещё дрожащем от пережитого страха, было столько нежности и беззащитности, что нерешительность юноши сняло, как рукой. Он резко обернулся и ощутил тело девушки в своих объятиях, словно живой огонь.
– Поцелуй меня… – так же тихо произнесла Ария. – Пожалуйста… Не отдавай меня никому. Я хочу быть лишь с тобой, понимаешь?
Каждый видел своё отражение в глазах другого. Они опустились на песок под шум вековых деревьев; кровь шумела в ушах Роктара и сердце колотилось так, что пульс грозил разорвать виски. Они ласкали друг друга неумело, медленно, но очень бережно, боясь обидеть, испугать, оттолкнуть… Оба не имели ни малейшего опыта, и поначалу Ария, подчиняясь врождённой женской мудрости, вела и направляла Роктара; затем горячий, трепет тела девушки разом вымел из души юноши все опасения и колебания, и он, подчиняясь природному зову, стал действовать решительнее. В миг первого слияния глаза Арии распахнулись широко-широко, как глядящее на них сверху небо. И всё растворилось в слитном дыхании и едином ритме, извечном, как сама жизнь…
Глава 3
Тёмная синева неба готовилась смениться ночной чернотой, сгустившиеся под сенью деревьев тени дышали прохладой. Роктар заканчивал наполнять корзину зелёными шишечками дай-плети, собирать которые нужно непременно на вечерней зорьке.
Стоял самый разгар мореходного времени года. Негостеприимные северные воды, изобилующие непредсказуемо меняющимися стремительными течениями, скрытыми под водой скалистыми грядами и коварными странствующими айсбергами не могли полностью отпугнуть мореплавателей. Северные пираты к острову синих гигантов захаживали регулярно; сейчас же кроме их крутобоких драккаров на якорь у южного побережья часто вставали изящные галеи купцов империи Йар. Многовесельные шлюпки доставляли на остров рабов, муку, сухари, специи, ткани, посуду, железные и стальные инструменты, оружие, утварь, а обратно уплывали тяжело загруженные свинцом, солью, тюленьим жиром, ворванью, китовым усом и моржовой костью.
Из года в год множество бухт и бухточек, на которые скалистыми, спускающимися прямо в волны гребнями разделялось всё восточное побережье острова, давали приют сотням тысяч морских котиков, тюленей и моржей, приплывающим сюда на брачный сезон. За считанные дни широкие галечные берега покрывались лоснящимися чёрными, бурыми и серыми тушами, и шум прибоя тонул в многоголосом хриплом реве дерущихся и спаривающихся животных. Гигантскими валунами среди них выделялись звероморжи, вдвое превосходящие размерами своих обычных сородичей. После нескольких дней гона звери исчезали в свинцовых волнах, чтобы уступить место второй, ещё более многочисленной волне. Третья волна была уже не столь обильна; её составляли более слабые животные, опоздавшие к первому и второму приплыву. Именно на них, по веками соблюдающемуся закону, синие гиганты и вели ежегодную охоту. Люди-рабы усеивали берег, свежуя и разделывая тысячи туш, растягивая для просушки и засаливая шкуры, наполняя бочки жиром и солониной. Отдельно обрабатывалась моржовая кость, представляющая основную меновую ценность; за клык звероморжа, длиной в человеческий рост, можно было купить дюжину рабов. На звероморжей гиганты охотились сами с помощью своих медведей.
После большой охоты наступало время китобоев, уходящих в море на небольших вельботах из тюленьих шкур. Бывало, что загарпуненный кит утаскивал вельбот далеко за пределы видимости, и он не возвращался более; иногда раненное животное бросалось на таран и ударом головы разносило вельбот в щепки. Но в основном мастерство китобоев, обучающихся с ранней юности, одерживало верх над дикой мощью подводного великана, и громадную тушу буксировали к берегу. Было время, когда Роктар удивлялся: почему китобои, отплыв от берега, не уходят в море, на свободу, к новым землям? Теперь он понимал, что шансов преодолеть тысячи миль бурлящих штормами волновых просторов на маленьких, беспарусных вельботах у людей, не умеющих ориентироваться в открытом океане и не имеющих запасов пресной воды, менее чем ничтожны. И всё же временами ему казалось, что сам он мог бы рискнуть…
Свобода всегда казалась Роктару прекрасной и непостижимой сказкой; жажда познать новую жизнь, новых людей, новые земли и возможности жила в нём с раннего детства. Белемир говорит, что свобода – осознанная, внутренняя потребность, и она нужна не всем и не всегда… Роктар раньше считал, что принял бы свободу на любых условиях, а сейчас вдруг понял, что не хочет покидать остров без Арии.
При воспоминании об Арии юноша в который раз почувствовал, как кровь приливает к щекам и ушам. Нечастые минуты телесной близости по-прежнему были исполнены для них того же душевного трепета и волнующей новизны; душой же и мыслями они, казалось, не расставались ни на миг.