Два талисмана
Шрифт:
Над ретивым дуралеем будут хохотать все окрестные чайки!
А если укротитель ему наврал, лишь бы удрать?
Но далеко ли удерет, если вся его семья в заложниках?
А вдруг…
Ларш задохнулся, словно его ударили в грудь.
А вдруг коварный хозяин цирка нарочно услал его на первую же попавшуюся улицу, чтобы отвлечь, а сам со всех ног побежал в «Жареную куропатку»?
Мирвик охраняет девушек… Да что Мирвик — против этого слона?.. Может, Прешдаг уже утащил Авиту на пустырь, угрозами и побоями
Это так ясно представилось юноше, что он едва не кинулся выручать Авиту.
Но тут из дома донесся крик.
Ларш встревоженно метнулся к забору. Крик не повторился. Парень подтянулся на руках, оглядел мирный дворик и дом с плотно закрытыми ставнями.
Но ведь кричали же, кричали!..
Ларш быстро оглянулся — улица пуста, ни стражи, ни прохожих! — и перемахнул через забор. Бегом бросился к крыльцу, забарабанил в дверь. Никто изнутри не отозвался.
Парень спрыгнул с крыльца, подбежал к окну, постучал в ставни:
— Откройте! Городская стража!
И тут повторился вопль — чудовищный, переходящий в хрип.
Ларш поспешно вернулся на крыльцо, ударил в дверь плечом, затем рванул на себя… и тут она легко распахнулась, открыв темную прихожую.
«Да тут не заперто!» — охнул про себя Ларш.
— Где ждет корабль и как зовут капитана? — ровным голосом продолжал гость допрос.
Разве мог Лабран молчать, если лезвие ножа касалось груди его сына?
— В бухте за Лисьим мысом. Шхуна «Вредина», капитан Ирслат.
— Это все, что мне надо знать, — учтиво сказал гость. Глянул на перстень на своем пальце, кивнул своим мыслям. И резко, точно ударил бесчувственного Бранби ножом в грудь. Такой удар убивает сразу.
В этот миг в дверь грянули удары.
Лабран их не услышал. Забыв даже о том, что изувечен, он в страшном порыве поднялся с пола и двинулся на врага. И такая жажда убийства горела в его глазах, что противник отступил от безоружного калеки.
Послышался стук в окно. Из-за ставней донесся голос:
— Откройте! Городская стража!
Гость отбросил накативший страх и ударил Лабрана кочергой в грудь — расчетливо, мощно, ломая ребра, вбивая их в легкие.
Лабран страшно закричал, упал и, хрипя, пополз к убийце. А тот прикидывал: к двери нельзя, там стража. Наверх! На чердак! Оттуда спрыгнуть — не так уж высоко.
На чердак гость взлетел стремительно, как кот на забор. И тут его ждал жестокий удар: чердачное окно было заколочено.
Внизу хлопнула входная дверь.
Ларш ворвался в комнату, скудно освещенную единственным светильником, — и остановился на пороге.
На полу — мертвец с раной в груди. Второй человек, явно умирая, из последних сил тянулся к нему,
— На чердаке… убей… У него браслеты… и перстень…
Ларш понял, что для умирающего он — последняя надежда, орудие мести. И еще он понял, что на чердаке — убийца.
Молодой Спрут был без меча. Он ведь гостил на пиру — а потом события завертелись так стремительно, что некогда было сходить за оружием. А враг, что таился наверху, наверняка был вооружен.
Выйти из дому, кликнуть стражу?
Докричишься, как же…
А вдруг на чердаке никого нет? Вдруг преступник удрал по крыше?
Эта возможность испугала юношу больше, чем мысль о вооруженном злодее. Подхватив светильник, он ринулся к лестнице.
Но не успел даже забраться на чердак: на него сверху обрушилось что-то тяжелое, яростное. Светильник, выбитый из рук, запрыгал по ступенькам и погас, а за ним по лестнице покатился барахтающийся живой ком. В наступившем мраке Ларш попытался удержать врага, но тот вырвался. Противники вскочили на ноги одновременно. Убийца кинулся к выходу, но замешкался — споткнулся, судя по злому вскрику. Стражник настиг его в дверях, и враги снова сцепились.
А умирающий мужчина во тьме выдавил свои последние в жизни слова:
— Он… к морю… на корабль…
И захлебнулся кровью.
Ларш держал убийцу за обе руки, держал неудобно и ненадежно. Враг вырвал левую руку, оставив в ладони Ларша что-то гладкое и твердое, и ударил стражника в правый бок, по недавней ране. От боли Ларш вскрикнул и ослабил хватку. Убийца выдернул из захвата правую руку и выскочил за дверь.
Ларш потерял несколько мгновений, приходя в себя от боли. Затем тоже выбежал на крыльцо, в поток лунного света.
Впереди перемахнула через забор темная фигура.
Ларш сбежал с крыльца и бросился следом. На ходу он бросил короткий взгляд на добычу, которую держал в руке. Да, кожаная полоса с бисерным плетением, завязки оборваны. Узор разглядывать было некогда, но Спрут и так знал, что увидел бы…
У забора он задержался еще на мгновение: сунул браслет за голенище сапога. Подтянулся на руках, вскарабкался на забор. Увидел удирающую по улочке фигуру. Спрыгнул с забора и бросился в погоню.
— Ну, ба-абушка!..
— Заладила — «ба-абушка»! Дешево собираешься купить старую Вьямру — за пару ласковых словечек!.. Да, у тебя, похоже, сломаны два ребра.
Обнаженная девушка лежала на кровати. Старуха, хмурясь, ощупывала ее тело, покрытое синяками и кровоподтеками.
— Да, больно… Ой, бабушка, неужели я останусь на всю жизнь кривобокой?
— Не того боишься, дура. Лучше подумай: много ли той жизни тебе останется, когда я вышвырну тебя за порог и велю убираться прочь? Такое дело загубила, хамса бестолковая!