Два талисмана
Шрифт:
Закончив рисунок, девушка обвела взглядом пиршественный зал. Авите хотелось скрыть свое странное состояние — смесь тревоги и печали. Но это ей удалось плохо.
— Юная госпожа загрустила? Или устала? — тихо спросил Верши-дэр.
Авита вздрогнула, словно от холода.
— Я… Мне показалось, что сама госпожа Ночь припала к раскрытому окну и смотрит на нас.
— Как поэтично! — восхитился вельможа. — Смотрит! Завидует! А вот мы ее не пригласим! Эй, музыканты, играйте громче! И позвать сюда Лейах-шиу!
Гости
В зал ворвалась высокая смуглая красавица, закружилась, взметая вокруг себя вихрь лент и черных кос. Что-то дикое, отчаянное было в ее пляске. Руки ее не сулили неги: руки-крылья, руки-змеи, руки — клинки смертоносного оружия. Босые ноги женщины гулко били в доски пола, и ножные браслеты отзывались этим ударам.
Музыканты уступили завораживающему звону браслетов, подхватили его ритм.
Гурби, следя за неистовой плясуньей, сказал философски:
— На такое обидно смотреть стрезва — половина удовольствия пропадет. Моему господину бы все-таки выпить доброго винца…
— Вино как раз нежелательно, — вмешался лекарь, — а вот фрукты или отварная курятина…
— Ничего я не хочу, — легко отмахнулся от советчиков Верши-дэр с той же приятной, чуть ленивой улыбкой.
Не отрывая взгляда от плясуньи и пытаясь поймать на восковую дощечку взмах ее руки, художница негромко спросила:
— Это обряд йорвахра-ранса, верно?
Вельможа перестал улыбаться. Взгляд его на миг стал острым, недобрым.
— Госпожа так хорошо разбирается в древних наррабанских обычаях?
— Так, знаю кое-что, — скромно сказала девушка и занялась пирожным.
Верши-дэр хотел задать ей еще вопрос, но тут музыка смолкла, Лейах-шиу, словно унесенная порывом урагана, умчалась в пляске из зала.
На дальнем конце стола, где сидели актеры, поднялся на ноги великий трагик Раушарни. Приложив руку к сердцу и копируя наррабанский выговор, он произнес:
— О щедрейший из щедрых! О взысканный богами! Ты не был на вчерашнем представлении новой пьесы — и представление пришло к тебе. Сейчас мои товарищи по труппе сыграют для тебя лучшие сцены из нашего спектакля!
Из-за стола встали Эртала и Мирвик. Авита прикусила губу, чтобы не расхохотаться: театральный метельщик уверенно выходил в артисты. Реплику придворного он произнес без смущения, хотя и не с таким глубоким чувством, как на премьере.
«Еще бы, — подумала Авита. — Тогда он, как и вся труппа, испугался, что спектакль сорвется».
Эртала была хороша. Ее сдержанная страстность заставила гостей, уже захмелевших и шумных, отвлечься от пирожных и сладких вин. К концу ее выступления уже никто не чавкал фруктами и не пытался окликнуть приятеля через весь зал.
Монолог шел за монологом, зрители принимали актеров прекрасно, но все-таки, когда смолкли возвышенные речи, за столом пополз шепоток: а где Милеста? Почему не пришла на пир «коварная разлучница»?
Этот вопрос не занимал, пожалуй, только Авиту. Потому что между двумя монологами Верши-дэр шепнул ей:
— Если мою гостью не держат в Аршмире неотложные дела, я предложил бы ей присоединиться к моей свите и отправиться в Тайверан. Берусь представить госпожу королю. Это может стать началом высокого взлета.
Растерянная Авита сумела ответить только:
— Я… не знаю…
— Решать нужно быстро, я скоро покидаю город. К концу пира я хотел бы услышать ответ.
Верши-дэр перевел глаза на Раушарни, начинающего монолог короля.
А художнице было уже не до блистательного мастерства старого трагика.
Ей было сделано удивительное предложение. Такое судьба дважды не подарит.
Почему же она не рада?
Да, ей не хочется покидать Аршмир. Город ей пришелся по сердцу. В театре было так славно! И привязалась здесь ко многим: Эртала, Милеста, забавный Мирвик, загадочный стражник Ларш…
Да что за бред лезет ей в голову? Надо думать о своем будущем! Город ей, видите ли, понравился… а столица, выходит, нехороша? Да и остальное — глупая девчоночья болтовня. Разумеется, надо соглашаться, пока вельможа не обиделся на ее колебания и не передумал. Кстати, актеры уже закончили свои стихотворные речи. Вот сейчас, пока все восторгаются талантом Раушарни…
Но тут Верши-дэр поднялся на ноги — и художница с досадой поняла, что нужный момент упущен.
По знаку вельможи Раушарни приблизился к столу и принял из рук Верши-дэра кошелек с серебром — для всей труппы.
Зрители разразились похвалами искусству актеров.
Раушарни вернулся на свое место, а наррабанец поднял руку, призывая гостей к тишине:
— Последний тост… Где «расплавленное золото»? Где бесценный подарок Хранителя?
Слуги внесли в пиршественный зал большой кувшин. Гости заинтересованно зашептались.
Верши-дэр произнес звучно, с чувством:
— Это вино из винограда, собранного в Астахаре в году Белого Быка. Это истинное сокровище, и в Грайан оно было доставлено с бесконечными предосторожностями, словно дитя царственной крови…
— Вот на это вино я и навел чары, — гордо шепнул Вепрь Ларшу, хотя это и не нуждалось в уточнениях.
Верши-дэр продолжал:
— Оно попало в подвал Хранителя Аршмира и — о чудо! — дождалось здесь меня. Ибо щедрый и благородный Ульфанш Серебряный Корабль из Клана Спрута — да хранят боги и его самого, и его Клан! — решил утешить меня на чужбине и даровать мне глоток солнца моей родины… Да, я знаю, в Аршмир стекаются дары всех стран, но все же я готов поручиться, что из собравшихся в зале еще никто не пробовал этого вина. И нет напитка лучше, чтобы…