Два талисмана

Голотвина Ольга Владимировна

Тут вельможа заулыбался, провел рукой по лбу:

— Я чуть не солгал вам, друзья мои! Один из тех, кто сейчас находится в этом зале, все же пил это вино. Мой телохранитель, когда кувшин был доставлен, заявил, что у него дурные предчувствия. И потребовал, чтобы ему дали отведать вина первому. Вот ловкач!

Общий хохот не смутил чернокожего охранника. Шерх стоял с каменным лицом. Ларш подумал: «А знает ли дикарь грайанский язык? Понимает ли, что речь идет о нем?»

Верши-дэр продолжил тепло:

— Нам не впервой

есть из одной посуды. Он часто пробует мою еду. Преданный слуга! Никогда не боится за себя, но становится редкостным трусом, когда речь идет обо мне. Даже проследил, чтобы открытый им кувшин вновь запечатали… Но, как видите, он жив — так пусть наполнят наши кубки!

Сам Гетхи, смотритель винных погребов в Наррабанских Хоромах, сломал недавно наложенную им же печать. Слуги захлопотали вокруг стола, разливая бесценный напиток по кубкам.

У Авиты мелькнула мысль, что надо бы попробовать такое знаменитое вино. Но впереди был разговор про поездку в Тайверан, а хмелела девушка и в самом деле очень быстро, потому она сама себе налила воды.

Верши-дэр тоже взял хрустальный кувшин, разбавил водой вино в своем кубке.

— Кощунство, — громко вздохнул Зиннибран. — Портить такое чудо…

Верши-дэр не стал отшучиваться, как делал это обычно. Он сказал ясным, торжественным голосом:

— Завтра, друзья мои, я тронусь в путь. Дни, что я провел в вашем городе, кружили мне голову, как это вино. И даже болезнь не помешала мне выпить эти хорошие дни, подаренные богами, до капли. До последней капли. Как осушит сейчас свой кубок каждый, кто мне не враг!

Пока гости весело пили вино, Ульден тронул локоть хозяина и что-то тихо сказал ему.

Верши-дэр отозвался обиженно:

— Друг мой, хоть на один вечер забудь, что ты лекарь! Помню я, помню об умеренности! Я, между прочим, не съел ни куска… да под твоим ястребиным взором мне и кусок в рот не полез бы! Но от «расплавленного золота» я не откажусь, даже если меня скрутит подагра!

В тишине он поднял свой кубок, приветливо обвел взглядом сотрапезников и воскликнул, подняв кубок:

— Отстал, отстал… но догоню вас!.. Итак, я прощаюсь с вами!

И добавил тихо (его услышали только сидящие неподалеку):

— Ранса хмали саи…

Осушив кубок, Верши-дэр со стуком поставил его на стол.

— Я прощаюсь… и…

Голос его вдруг стал безжизненным, вялым. Вельможа резко побледнел, упал на скамью, мешком осел на руки телохранителю-хумсарцу.

Ульден метнулся к Верши-дэру. Тронул Жилу Жизни, заглянул под веко:

— Мертв!

И растерянно добавил, не обращая внимания на выхватившего клинок Шерха:

— Похоже на яд…

Гости загомонили в смятении. Из общей разноголосицы вырвался вопль Зиннибрана:

— Но мы же все пили это вино!

А его сестра Арчели горестно воскликнула:

— Но его же все так любили!

И тут на всю трапезную прозвучал твердый голос:

— Никто не должен покидать этот зал! Я, Ларш Ночная Волна из Клана Спрута, воин городской стражи, беру на себя власть в Наррабанских Хоромах — именем Хранителя Аршмира!

И все без спора подчинились приказу, от волнения не поняв даже, как немыслимо сочетание этих слов: «Сын Клана Спрута» и «воин городской стражи».

Глава 13

Хорошо бы Ларшу чувствовать хотя бы половину той уверенности, что звучала в его голосе!

Сначала он был потрясен и растерян, как все. Но тут раздался чей-то крик:

— Стража! Да позовите же стражу!..

Каким образом городские «крабы» могли помочь беде — это вряд дли знал и тот, кто кричал. Но его слова отрезвили Ларша.

«Да-да, стражу… — подумал он. — Немедленно известить Джанхашара… и дядю… Эх, жаль, пока еще командир и парни явятся… Да, но я-то уже тут!»

Эта мысль была простой и обжигающей.

Он, Ларш, не только племянник Хранителя. Он еще и стражник. И теперь уже не до игры. У него на глазах свершилось злодейство.

Не успев ничего толком обдумать, Ларш вскочил на ноги и прокричал на всю трапезную свой приказ.

И власть, которую он потребовал, свалилась на него, словно горная лавина.

Ты здесь главный? Никто не спорит. Действуй.

А как действовать-то?

Проскользнули в памяти слова Алки: мол, поймать можно только того, кого за руку поймал на горячем. А кто ушел, так и ищи его, словно волну в море…

Нет, об этом думать сейчас не надо…

Хотя… почему не надо?

Нельзя дать преступнику уйти, если он еще здесь!

Ларш огляделся, нашел взглядом кого-то из челяди:

— Кто здесь за главного?

— Я, господин, — с наррабанским выговором отозвался высокий, плечистый мужчина с серым от страха лицом.

— Кто ты?

— Недостойный Эххи, управитель Наррабанских Хором.

— Ты-то мне и нужен, Эххи. Никого не выпускать из дома. Ко всем выходам поставить слуг — тех, кто не прислуживал в зале. Немедленно послать одного слугу к Хранителю города, другого — к командиру стражи. Он сейчас дома… — Ларш на миг сбился, сообразив, что не знает, где живет Джанхашар. — Ну, вели слуге бежать в Дом Стражи, а парни пусть командира хоть из постели вытащат — и плевать, один он там или нет. Ступай!

Эххи исчез. Ларшу показалось, что в глазах управителя мелькнуло облегчение: вот, все понятно, есть приказ, надо исполнять…

Ларшу никто ничего не прикажет… ну, во всяком случае, до появления дяди и Джанхашара.

А пока надо поговорить с гостями. Начать с тех, кто сидел ближе к Верши-дэру…

Ах, триста демонов! Он, Ларш, тоже сидел чуть ли не рядом с хозяином — а что заметил? Крутится в голове какой-то вихрь из лент танцовщицы, последних слов вельможи и блеска клинка, выхваченного Шерхом.