Два условия счастливого брака

Филд Сандра

— Может быть, когда ребенок уже есть, к этому относишься иначе. Я ничего не знаю об отцовстве.

В его голосе звучало сомнение, и Роуэн сказала:

— Пожалуй, пока нам лучше предохраняться. Я очень хочу детей, но...

— Мысль об отцовстве пугает меня больше, чем все мятежники Колумбии, — продолжил Брэнт.

— Ничего себе! Значит, пока не будем спешить.

— Ты хочешь уйти? — спросил Брэнт с удивлением и тревогой.

— Я хочу остаться. Но я не желаю предохраняться. Вот так.

Брэнт сказал сухо:

— Знаешь, что нам

надо сделать? Прежде всего отдохнуть. Ты слишком устала. А в полшестого — подъем.

— Помнишь, какими мы были три года назад? Молодая влюбленная пара. Оба преуспевают в работе. Обеспеченные. Благополучные. Так мы выглядели. И чем все закончилось? Разводом.

Брэнт провел кончиками пальцев по ее лицу:

— Нет, финал совсем другой. — Он улыбнулся. — Заплаканные глаза, красный нос — и все. — Его голос стал глуше: — Волосы — как огонь, глаза — как темный бархат, и тело, за которое можно умереть.

— Знаешь что, — сказала Роуэн взволнованно, — нет ничего в мире, что бы я ни сделала ради тебя.

— Неужели? — Глаза Брэнта заискрились. — Так убеди меня в этом.

Она всем телом прижалась к нему, Брэнт почувствовал, как в нем мгновенно вспыхнула страсть. Роуэн медленно и нежно ласкала его. Брэнт нащупал рукой пакетик с презервативом. Он задыхался от страсти. Перед ним было ее лицо, переполненное желанием, и ее тело, излучающее теплоту. То, что так долго было мечтой, стало реальностью. Роуэн была в его объятиях, и он наслаждался ее близостью, даря ей такое же наслаждение. Она, словно заклинание, все время повторяла его имя, пока радость соития не перешла в то высшее состояние счастья, когда, казалось, все исчезло, кроме всепоглощающей нежности.

Когда они снова вернулись в реальный мир, Брэнт сказал:

— Я больше никогда тебя не потеряю, Роуэн. Ты — смысл моей жизни. Я не смогу без тебя.

— Брэнт, я так тебя люблю. — Роуэн обняла его, положила голову ему на плечо. — Это такое счастье — любить тебя.

Брэнт заснул не сразу. Он испытывал невероятное наслаждение, чувствуя рядом тело Роуэн. А ведь он мог потерять ее, и даже сейчас, когда Роуэн спала на его плече, эта мысль пугала его.

Отцовство.

Роуэн была желанным ребенком в семье. Ему всегда нравились ее родители — умные, интеллигентные люди, которым оказалось под силу сохранить любовь друг к другу даже тогда, когда их дети стали уже взрослыми, а сами они постарели.

Сестра Роуэн Джэйн работала глазным хирургом в Индии, брат на биологической станции в Сибири. Родители любили всех троих детей и не ограничивали их свободу.

Его мать тоже любила его. Он запомнил ее красивой, но какой-то испуганной. Когда он повзрослел и мог уже понимать многие вещи, он пришел к выводу, что причиной ее нервозности, а возможно, и ранней смерти был отец, бросивший их, когда он, Брэнт, был еще младенцем.

У Брэнта осталось несколько фотографий Дугласа Кертиса, большого, сильного человека с хмурым взглядом. Он всегда был окружен чучелами самых разных животных, убитых им. Львы, овцы, тигры, слоны... Список был бесконечен.

Дуглас Кертис получал истинное наслаждение, набивая чучела. Брэнт очень хорошо помнил, что, когда ему было пять лет, он испугался огромного медведя, стоявшего во весь рост с раскрытой пастью. Став журналистом, Брэнт написал и опубликовал несколько статей в защиту животных, и с осуждением охотников, устраивающих жестокое развлечение — сафари. Две из них чуть не стоили ему жизни.

Он слушал ровное дыхание спящей Роуэн. Он никому позволит ее обидеть, защитит ее от любой опасности. Он не знал, стоило ли рассказывать ей о кошмаре своего прошлого... Он пока не находил ответа на этот вопрос.

Вскоре Брэнт заснул.

Роуэн разбудил сигнал будильника. Она открыла глаза и зевнула. Ее взгляд упал на Брэнта.

— Боже мой! — воскликнула она.

— В твоей постели мужчина, — протянул Брэнт лениво.

Роуэн прижалась к мужу.

— У нас есть время? — спросил он ее, целуя сначала в одну, а потом в другую грудь.

— У нас нет времени, если ты не хочешь, чтобы вся группа опоздала на самолет, а я потеряла работу.

— А, какая мелочь!

Роуэн обняла его, и ее захлестнула теплая волна нежности.

Когда они, наконец, поднялись с постели, она приложила руки к своим пылающим щекам и с ужасом воскликнула:

— Как я покажусь перед группой? У меня же на лице все написано.

— Не переживай, они так будут заняты папайей, что не обратят внимания, — засмеялся Брэнт. — Прими душ — и все дела.

Вдруг Роуэн увидела на кровати маленький пакетик.

Она застыла на месте.

— Брэнт, мы не предохранялись.

Он что-то пробормотал с досадой, но нельзя было сказать, что его это очень встревожило.

— Сейчас у тебя такой период, что ты вряд ли забеременеешь. И потом, Роуэн, сейчас нет времени обсуждать это. Мы можем опоздать на самолет. Отправляйся в душ, дорогая.

Роуэн с досадой вздохнула:

— Как я иногда ненавижу свою работу!

Брэнт спустился в ресторан. Роуэн была уже там — они специально отправились завтракать порознь. Его встретил ее пристальный взгляд. В этом взгляде не было уже ни ярости, ни досады — одна только любовь. Он улыбнулся ей в ответ самой счастливой улыбкой и уже потом заметил, что Стив усмехается, Шелдон смотрит на него озадаченно, а Пэг и Мэй избегают его взгляда.

Он поздоровался:

— Доброе утро всем. Как спалось?

— Прекрасно, — сказала Мэй. — А вам, Брэнт?

— Великолепно. — Он заметил, что Роуэн с трудом сдерживает смех.

Брэнт взял кофейник и налил себе кофе.

В аэропорт они приехали вовремя. В самолете Брэнт сидел рядом с Роуэн. В аэропорту Гваделупы их уже ожидал автобус. Гостиница располагалась рядом с пляжем. Войдя в свой номер, Брэнт выложил на кровать детективы, которые купил в Доминиканской республике, и вынул из кармана записную книжку, в которую решил записывать соображения относительно сюжета своего собственного романа.